трепыхающуюся от сковавшего ужаса, тащили Маришку вниз по лестнице.
Они не дадут ей убежать. Они слишком трясутся за свои шкуры. Их всех выпорют – это уж точно, – если они позволят Ковальчик задержать их мытьё. Так они думают. Да-да. Точно так.
– Они убьют нас, – едва слышно прошептала Маришка, таращась на приближающуюся пустую парадную залу и совершенно ничего не видя перед собой.
– Чего? – Саяра раздражённо повернула к ней голову.
– Да не слушай её, она совсем с ума съехала, – бросила Варвара, крепче стискивая Маришкино предплечье.
Их процессия спустились на первый этаж и свернула к противоположному от трапезной крылу. Маришке ещё не доводилось бывать там. В зияющей арке стояла ещё более глухая темнота, чем во всём остальном доме. И от стискивающего грудную клетку ужаса у Маришки поднялись волоски у основания шеи.
«Сколько их? Скольких укрывает темнота?»
После той злосчастной прогулки с наступлением ночи Маришка и носа не казала за дверь крохотной спаленки. Вечерами ей мерещились голоса в коридоре. Шёпот, шелест нечеловечески быстрых шагов.
– Нет! – вдруг завизжала она что есть мочи. – Нет! Остановитесь!
– Закрой рот, полоумная! – Варварины ногти больно врезались в кожу, вероятно, разодрав её даже сквозь приютское платье.
Маришка забилась в их с Саярой железной хватке.
«Нет! Нет-нет!»
Она что-то причитала. Но её никто не слушал. Анфиса даже не обернулась, полагаясь на вышколенное раболепие оставшихся двух воспитанниц.
Ох, и они со своей задачей справлялись прекрасно.
Чуть опустив светильник, Анфиса повела под лестницу. Под лестницу, где в свете лампы проступили очертания маленькой двери, похожей на чуланную.
Маришка не видела, как слегка вытянулись лица Саяры и Варвары. Но так ничего и не сказав, те послушно последовали за Анфисой.
Прямо туда. Прямо внутрь.
– Остановитесь! – снова закричала Маришка.
И Саяра зашипела в ответ что-то совсем нецензурное. Бранное.
«Зачем она ведёт нас туда?!» – у Ковальчик из глаз заструились слёзы.
Но никто не обращал на неё внимания.
– Мы просто идём мыться, полоумная ты гусыня! – цедила сквозь зубы Варвара, вероятно, теряя силы, удерживая неистово бьющуюся приютскую. – Угомонись, ради Всевышних! Да что с тобой такое?!
Служанка открыла дверь. Старые петли плаксиво скрипнули. Анфиса отошла назад, безмолвно пропуская подопечных вперёд.
«Неужели вы не понимаете?! Неужели не понимаете?» – Ковальчик хотелось выть от бессилия.
Выдрессированные правилами казённого дома, другие две воспитанницы силком затащили Маришку внутрь.
За неприметной дверью, вопреки ожиданиям, оказался совсем не чулан, а тесная коморка с лестницей. Лестницей, устремившейся куда-то далеко вниз – в черноту.
«Прямиком к мертвецам!»
Темнота внизу была такой непроглядной, что казалось, ступени ведут в сам Навий сад.
– Купальня внизу? – спросила Варвара. И впервые на Маришкиной памяти прозвучал он совсем не уверенно.
«Ох, неужели, тупая твоя голова?!»
Варвара никому никогда не позволяла думать, будто бы она может чего-то бояться.
В любой другой ситуации Маришка торжествовала бы.
Но не в этой.
Приютская снова дёрнулась, но, вмиг спохватившись, Варвара усилила хватку, ослабевшую от внезапной растерянности.
– А где ещё ей прикажете быть? – раздражённо откликнулась Анфиса. – В твоей опочивальне, боярыня?
Служанка снова оказалась во главе процессии и, подняв выше светильник, принялась спускаться.
Саяра с Варварой быстро переглянулись. Создавалось впечатление, будто особенно-то им не хотелось идти вниз. И всё же стоило Анфисе раздражённо цокнуть, как они, словно ярмарочные крысы, безмолвно и послушно последовали за ней. Не выпустив из своей цепкой хватки Маришки.
В их лицах, на которых плясали тени от тусклой лампы служанки, Маришка бы сумела углядеть пристыженное смятение. Если бы, конечно, вообще смогла хоть что-то разобрать в распадающейся на части от страха картинке перед глазами.
Лестница оказалась не такой уж и длинной. Ступени быстро кончились, и перед ними предстал узкий ход.
«Это подвалы!» – пронеслось в голове, и Ковальчик… перестала дышать.
Кто-то, быть может, то была Настя, ей говорил как-то, что в богатых домах почти всегда есть подвалы, а в иных – целые подземелья. Там обыкновенно хранятся зерно или масло. Но поговаривали, что некоторые из господ держат там неугодных крестьян. Мучают голодом, а то и телесными пытками.
«Здесь умирали!» – мысль была такой ясной, будто бы кто-то стоявший совсем рядом шепнул её прямо в ухо.
В этом доме мучили.
Мучили и убивали.
В этих самых подвалах.
«Вот откуда взялись нечестивые твари. Вот откуда они взялись!»
Маришке захотелось рыдать. Подол платья подрагивал – настолько сильно тряслись в карманах руки.
«Неужели нас бросят здесь? Оставят в наказание без еды и света? Она знает, – по щекам всё скользили и скользили слёзы. – Драная Анфиса! Она знает, не может не знать».
Это казалось чересчур жестоким, даже для Всевышних.
Неужели они и правда велели домоприслужникам бросить здесь провинившихся.
Сколько им здесь сидеть? Пока не сойдут с ума от стрекота грызунов, голода и темноты?
Нет, ответ был другим.
Маришка беззвучно рыдала. От душащего ужаса она уже совсем не могла толком дышать. И коридор запятнил перед глазами.
– Здесь никого нет, – раздался вдруг в голове Настин голос. – Не дуг'и, Маг'ишка.
«Они не бросят нас здесь, – принялась уговаривать себя Маришка. – Просто припугнут. Припугнут, и всё!»
Ход был прямым и узким. Иногда по бокам попадались двери. Почти неприметные, как и та, что завела их сюда.
– Прекрати уже! – прошипела на ухо Саяра.
Но Маришка уже её не слышала. Уже ничего не понимала.
Или вернее… Понимала всё.
Ход вильнул вправо, и за углом показался вытянутый вширь прямоугольник окна. Под самым потолком, крохотный. Но темнота за ним не казалась такой беспросветной, как здесь, внизу.
Маришке вдруг отстранённо, невпопад захотелось, чтоб вновь пошёл снег. Её бы это успокоило – так она себе и сказала. Хоть что-то белое в этой кромешной тьме.
Но снег не пошёл.
«Убегу сразу же, как вернусь в спальню».
Под ногой Анфисы взвизгнула половица. И наконец служанка остановилась. У двери, из-под которой едва заметно просачивалась полоска жёлтого света. Она мерцала, перемежаясь с движущимися тенями.
Анфиса подняла светильник выше. Дверь из чёрной сделалась тёмно-коричневой.
– Заходите, – служанка кивнула Варваре на медную ручку.
Варвара быстро повернулась к Маришке: «Успокойся!»
Маришка даже не взглянула на неё, в тупом бессилии таращась на дверь.
Анфиса отступила в сторону и нетерпеливо проворчала:
– Чаго встали, гусыни, пшли внутрь, давай-давай!
Варвара втянула голову в плечи.
Свет Анфисиной лампы теперь заливал всё пространство вокруг воспитанниц.
Варварину толстую косу оплели тени. Она сжала свободными пальцами ручку.
Маришка прикрыла глаза, глотая глупые слёзы.
Раздражённо дёрнув плечом, Варвара отворила дверь.
В то же мгновение служанка с такой силой толкнула их всех
