Когда дар речи ко мне вернулся, я сказала:
— Мне кое-что от тебя нужно.
Он улыбнулся своей открытой доброй улыбкой.
— Ты же знаешь, что можешь получить все. — И даже такой ответ не означал того, во что мне так легко было поверить, поскольку Тео Сандовал был по природе моногамен. Все, кто его знал, знали и это. «Держись», — сказала я себе.
— Я хочу объяснений, — заявила я дрожащим голосом. — Тот вопрос, который ты задал мне секунду назад? Проясни его, пожалуйста. Потому что, если ты имеешь в виду то, что мне бы хотелось… — Я замолчала. — Я бы ради этого пошла на все. — В глазах показались слезы. — Абсолютно все.
Он взглянул на меня с некоторым беспокойством и спросил:
— Здорово ударило, да?
— Ох, Тео, просто пришибло.
Тео не отвечал и смотрел на меня с сочувствием. У меня закружилась голова.
— Полагаю, с тобой этого не произошло, — заикаясь, произнесла я.
— Еще как произошло. — Он не сводил с меня глаз. — Только так давно, что я уже успел к этому привыкнуть.
— Как давно?
— Это мой секрет. — Он улыбнулся. — Я больше ничего не собираюсь от тебя таить, но этот мой.
Если вы думаете, что на чердаке зазвучала небесная музыка, с неба полился звездный свет и передо мной открылся светлый путь в будущее, вы сильно ошибаетесь. Вместо этого — обычное полуденное солнце. Корнелия сидит на полу. Тео — в безобразном оранжевом кресле.
— Хватит объяснений? — спросил Тео.
Я умею быть сдержанной. Но бывает, когда надо отбросить в сторону все приличия, пройти через комнату и плюхнуться к любимому на колени, полагаясь на все восемьдесят пять фунтов веса и на помощь силы тяжести, чтобы пригвоздить его к месту.
— Я тебя люблю, — сказала я.
Я обвила его шею руками, и мое лицо оказалось совсем близко от его лица, и он поцеловал меня. Я поцеловала его. Мы подарили друг другу поцелуи, какие могут быть лишь раз в жизни, раз в сто жизней, в тысячу жизней.
То, что я сказала раньше, правда. Настоящая жизнь не всегда дает желаемое. Самое главное — знать, что ты любишь.
А что сделать, чтобы тот, кого ты любишь, отвечал тебе взаимностью? О, друг мой, это великое чудо.
Когда вы влюблены, вы хотите рассказать об этом всем: рыбам в океане и фонарю на углу, послать эту новость через континенты и моря, чтобы все живущее за тебя порадовалось.
Когда ты любишь мужа собственной сестры или сестру жены, тебе в первую очередь следует известить семью.
Разговор первый.
Мой отец.
Тот же день.
Корнелия: Папа, мы с Тео влюблены друг в друга.
Папа (изумленно щурясь сквозь очки): Ты серьезно?
Корнелия (стараясь выиграть время): Ты хочешь сказать, серьезно ли я отношусь к Тео?
(Пауза.)
Папа: Если речь идет о тебе и Тео, это обязательно серьезно, так что я хочу сказать, серьезно ли то, что ты только что сказала.
Корнелия (от всей души): Да.
Папа (ухмыляясь): Тео не очень похож на Кэри Гранта.
Корнелия (ухмыляясь в ответ): Понятия не имею, о чем ты говоришь.
Папа: Не говори Олли, но я всегда этого хотел. (Глаза отца сияют, Корнелия робко стоит в их свете.)
Разговор второй.
Тоби и Кэм.
Ранний вечер, братья перебрасываются мячом и шутливо переругиваются.
Корнелия (стараясь перекричать шутливую перебранку): Эй, ребятишки, никогда не догадаетесь, что я сейчас скажу. Мы с Тео любим друг друга.
(Руки Тоби замерли на взмахе. Мяч упал на землю. Кэм рванул за ним галопом.)
Кэм (скулит): Я получил его после Олли!
Тоби: Заткнись, урод. Он мой!
(Дерутся.)
Корнелия: Я обожаю вас, ребята, вы это знаете?
(Тоби и Кэм выглядят довольными и смущенными.)
Затем они хватают Корнелию на руки и перебрасывают ее друг к другу под вечерними звездами.
Не стоит говорить, что переговоры прошли значительно спокойнее, чем можно было ожидать. Я легко отделалась. Я это знала и была вполне всем признательна, можете мне поверить. Признательна, признательна. В тот вечер я улеглась в постель, охваченная любовью к своей семье.
То, что я решила сообщить эту новость сначала отцу и братьям, было вызвано исключительно чувством самосохранения: зачем же сразу соваться в клетку с тигром?
Поняли? Это вовсе не трусость, а стратегия.
Разговор третий.
Клэр.
Утро за завтраком.
Корнелия: Мне нужно тебе кое-что сказать.
Клэр (не поднимает головы от миски с кашей):…
Корнелия: Выяснилось, что я влюблена в Тео. И знаешь что?
Клэр (не поднимает головы от миски с кашей):…
Корнелия: Он меня тоже любит.
(Клэр смотрит на Корнелию, Корнелия не может понять, что таят ее глаза.)
Корнелия (делая глубокий вздох): Я собираюсь завтра поехать вместе с ним в Нью-Йорк. Не навсегда, только на несколько дней, пока я не пойму, что смогу находиться вдали от него. Затем я вернусь, соберу вещи в квартире и перееду туда. Вскоре. И знаешь, это ведь Нью-Йорк. Он совсем недалеко. И я научусь водить машину, чтобы иметь возможность приезжать сюда в любое время. Тео тоже будет часто приезжать, со мной или без меня. Потому что мы любим тебя так сильно, что не сможем долго обходиться без тебя. Клэр, солнышко, пожалуйста, скажи что-нибудь.
(Ничего. Потом…)
Клэр: Подумаешь.
Ох, Клэр!
После того как мы вместе позавтракали, я пошла в свою комнату и позвонила Линни. И сообщила то, что и всем остальным.
Она сказала:
— Корнелия, у меня от радости так кружится голова, что я даже не могу пошутить.
— В самом деле? — спросила я. — Потому что, Линни, мне твоих шуток явно не хватает.
Линни подумала немного.
— Я не могу шутить, но я могу спросить тебя о сексе. Тебе этого будет достаточно?
— Возможно, — сказала я.
— Так он есть?
— Линни, опомнись, еще и двадцати четырех часов не прошло.
— Плюс-минус двадцать четыре года.
Я собралась поспорить, но быстро сообразила, что это было бы полным абсурдом.
