Он не откажется от помолвки, однако, если он сейчас скажет об этом Элизабет, это лишь добавит ей беспокойства и тревог. Его ожидает войско, готовое к тому, чтобы освободить Элизабет, и он сделает все возможное, чтобы пострадало как можно меньшее количество людей.
Джон стоял возле кровати, глядя на эту чудесную девушку. Ее рыдания смолкли, но дрожь пробегала по телу при каждом вздохе. Джон нежно дотронулся до ее руки, но Элизабет отдернула ее, а затем отстранилась от Джона, словно пытаясь облегчить ему задачу. Она вытерла слезы, и теперь на ее лице была написана решимость.
Она хотела, чтобы он возненавидел ее и ушел, чтобы жить своей жизнью.
Но Элизабет любила его, и он знал это. Пытаясь его спасти, она тем самым доказывала свою преданность ему.
– До свидания, Элизабет.
Она наконец посмотрела ему прямо в глаза и, вскинув подбородок, сказала:
– До свидания.
Глядя на уходящего Джона, Элизабет чувствовала, что ее трясет. Это началось с легкого тремора, но после того, как дверь за ним закрылась, превратилось в болезненные конвульсии.
Элизабет душили спазмы от сдерживаемых слез. Но она пообещала себе, что больше не станет рыдать. Настало время осознать, что главное – это долг и обязанность. Хотя она и не смогла придумать иного способа защитить своих людей – и Джона, – кроме как выйти замуж за Баннастера.
Однако у нее было ощущение, что она такая же хрупкая, как стекло, которое может расколоться, если кто-нибудь до него неосторожно дотронется. Последние ласки Джона едва не заставили ее сдаться. Ей так хотелось попросить его забрать ее с собой… И все же ее решимость возобладала, и Элизабет испытывала некоторую гордость за это.
Она знала, что любит Джона; и то была реальная, взрослая любовь, а не прежние девичьи фантазии. И любовь эта настоящая, потому что сейчас, когда Элизабет отказалась от нее, было ощущение, словно кто-то вонзил ей в сердце шпагу. И особенно больно было оттого, что она так и не сказала Джону о своей любви.
Элизабет умылась холодной водой, оделась с особой тщательностью, жалея лишь о том, что не может надеть одно из своих платьев. Она должна выглядеть наилучшим образом.
Она знала, как ей следует поступить.
Глава 24
Выбраться из замка оказалось гораздо проще, чем в него проникнуть. Солнце садилось; прислуга возвращалась домой в свои деревни. Люди устремлялись на выход, и солдаты не утруждали себя лишними хлопотами и не подвергали их обыску.
На Джоне был его плащ; ссутулив плечи, он шел неспешным шагом и вскоре оказался за пределами замка, где среди деревьев было нетрудно скрыться от деревенских жителей.
Лошадь ждала его на пастбище Рейчел, он спокойно сел на нее и отправился по назначению. К тому времени, когда опустилась ночь, Джон добрался до военного лагеря. На лугу горели костры. На опушке Джон подал условный сигнал, изобразив крик жаворонка, и перед ним появились Огден и Паркер.
Они провели его к тому месту, где Филипп заканчивал ужин. Тот приветливо помахал Джону.
Джон мрачно взглянул на друга:
– Элизабет решила выйти замуж за Баннастера. Филипп быстро вскочил на ноги:
– Это может означать, что она хочет принести твоего ребенка во вражеский стан.
Джон помрачнел еще больше. Филипп покачал головой:
– Я же видел, сколько времени ты проводил с ней наедине. Я и мысли не допускаю, что ты держал руки по швам.
Джон повернулся к Паркеру и Огдену:
– Немедленно позовите сэра Джаспера и его солдат. Свадьба назначена на утро.
– Ты хочешь атаковать? – недоверчиво спросил Филипп. – Леди Элизабет была против того, чтобы…
– На сей раз она командует не одна, – сурово сказал Джон.
Элизабет постучала в дверь к Баннастеру – дверь, которая вела в родительские апартаменты. Ей открыл оруженосец. Он внимательно оглядел ее и только потом отступил на шаг, чтобы Баннастер, расположившийся в кресле возле очага, мог ее увидеть.
Баннастер медленно растянул рот в улыбке:
– Можешь сказать своей госпоже, что она напрасно присылает тебя просить за нее. Свадьба состоится завтра утром.
– Я здесь от своего собственного имени, – спокойно сказала Элизабет, веря в магию своих слов.
Баннастер насторожился. Затем кивнул оруженосцу, и тот, впустив Элизабет и закрыв за ней дверь, вышел в коридор. Она осталась стоять, нисколько не испытывая испуга, чувствуя себя спокойной и способной владеть собой. Это было именно то, что ей требовалось в ее каждодневной жизни.
Баннастер медленно поднялся и подошел к ней. Он был не столь высок, как Джон, но выглядел внушительно, как человек, привыкший к власти. Вместо того чтобы остановиться перед ней, он обошел вокруг нее, словно проводя инспекцию.
Снова оказавшись перед Элизабет, он пальцами взял ее за подбородок и приподнял его. Она отступила на шаг.
– Нельзя дотрагиваться? – с полуулыбкой спросил Баннастер. – Но разве ты не за этим пришла?
Элизабет сняла чепец, и его улыбка исчезла при виде расчесанных до блеска волос, которые волнами упали на ее плечи.
Когда Баннастер снова заговорил, его голос сделался хриплым:
– Даже если ты соблазнишь меня, я не откажусь от женитьбы на твоей госпоже.
– Я не собираюсь мешать свадьбе, – сказала Элизабет. – Но женитесь вы не на женщине, находящейся в башне. Вы женитесь на мне.
Баннастер рассмеялся, но затем в смятении спросил:
– Неужели твоя госпожа думает, что я возьму горничную взамен наследницы?
– Я не горничная. Я леди Элизабет.
– Ловко придумано, – фыркнул он.
Элизабет продолжала, словно и не слышала его реплики:
– Я поменялась местами с горничной, надеясь найти способ сорвать ваши планы. Но я не смогла этого сделать, поэтому, чтобы спасти мой народ, я вынуждена сдаться.
Баннастер недоверчиво смотрел на нее.
– Скажи своей госпоже, что я не поддамся на этот трюк и не женюсь ни на ком другом.
– Это не трюк, милорд. Вы победили. Я проиграла. Задайте мне любой вопрос, касающийся моих родителей или обручения, которое вы намерены видеть расторгнутым.
– Тебя могли научить тому, что тебе следует говорить.
– Спросите моих людей, кто я такая. Я ежедневно прилагала массу усилий, чтобы удержать это в секрете от вас и ваших слуг. Мои сестры появились здесь, когда вы были в отъезде, и я вынуждена была отправить их назад. Разве вы не говорили, что ваша информация о лорде Расселе пришла из замка Родмартон? И в тот день, когда вы в пьяном виде пытались меня изнасиловать…
