люди хотели бы иметь, желаемое, а не действительное. В дневнике же – душа наизнанку. Там все как есть, без прикрас. Люди не боятся откровенно признаться в своих тайнах и поступках, высказать свою точку зрения, потому что уверены, что никто никогда не прочтет их дневник. Обычно так и бывает, но иногда случаются исключения, как, например, у нас с вами.
– Хорошо, допустим, что чей-то дневник может быть занимательным и чья-то необыкновенная судьба достойна, чтобы о ней написали книгу или сняли фильм, но я сомневаюсь, что моя того стоит.
– У каждого человека есть необычная история, Полина. Нет двух одинаковых жизней, как нет двух похожих судеб. Люди думают, что они ничем не примечательны, а их жизнь обыденна и скучна, но на самом деле каждый человек по-своему интересен или может чем-то гордиться. Знаете, самое обычное часто бывает самым необыкновенным. Я думаю, что трудно найти более мудрых учителей, чем сами люди и их судьбы.
– Понимаю. У одного русского поэта есть замечательное стихотворение. К сожалению, я помню только несколько строк:
«Людей неинтересных в мире нет.
Их судьбы – как истории планет.
У каждой все особое, свое,
И нет планет, похожих на нее».
– Здорово! В этих строчках – суть моего предложения. А как фамилия этого поэта?
– Евгений Евтушенко, но боюсь, что вы его не знаете, – с легкой грустью ответила Полина, как будто ей очень хотелось, чтобы нас не разделял культурный барьер двух стран.
– Нет, не знаю. Я, признаться, немного знаком только с классиками.
– Ладно, – вздохнула Полина. – Убедили. Но чем я могу вам помочь?
– Прежде всего я хотел бы спросить вас, чем являются заметки, которые я нашел в папке, и почему разница между записями составляет иногда несколько лет.
– Все очень просто. Дневники я веду с детства, и в них все записи последовательны. Однако не всегда они были под рукой, а я, не в силах сопротивляться желанию излить душу, часто делала записи на отдельных листах, а порой на чем придется. Чтобы не потерять заметки, я стала складывать их в ту самую папку, которую вы нашли в самолете. Вот потому эти разрозненные листы кажутся хаосом.
– Я предполагал, что это именно так, но хотел уточнить у вас. Скажите, а почему вы ведете дневники? Любите писать, доступная терапия или что-то еще?
– Причин много: люблю размышлять, нравится писать, и, как вы верно подметили, дневник – хороший психотерапевт. И еще у меня всегда есть на все свое мнение, но при этом я крайне редко доверяю людям. Делиться с дневником своими мыслями кажется мне более безопасным. Так все-таки, о какой помощи идет речь, Майк?
– Мне необходимо соединить все звенья в цепочку, и без вас я не могу этого сделать.
– Вы хотите, чтобы я восполнила пробелы и рассказала вам о том, что не попало в папку?
– Совершенно верно. Например, вы пишете об Америке и иммиграции, но ни слова о том, что привело вас в Штаты. Упоминаете многих мужчин, но невозможно с точностью сказать, кем они приходились вам – мужьями, любовниками, друзьями…
– Хм, – Полина нахмурилась и медлила с ответом. – Вы хотите узнать обо мне так много… Получается, душа не просто наизнанку, а нагишом.
– Да, можно и так сказать. Вас это смущает? – осторожно спросил я.
– Даже не знаю, что ответить. Мне никогда не делали таких предложений.
– Я понимаю ваши сомнения. Ни с того ни с сего появляется какой-то журналист, возвращает дневниковые записи, которые он бесцеремонно прочитал, и к тому же предлагает написать книгу и сделать личное публичным. Я не прошу ответа сию же минуту. Если хотите, подумайте, посоветуйтесь с близкими.
– Боюсь, что время вряд ли поможет мне. Я, знаете ли, не люблю откладывать дела на завтра. Да и советов спрашиваю редко, чаще решаю все сама.
– Вы не хотите ворошить прошлое или рассказывать мне о чем-либо?
– С прошлым я давно примирилась, да и скрывать мне нечего. Знаете, мы с вами похожи на попутчиков в поезде, которые надеются, что никогда больше не встретятся, и потому делятся друг с другом тайнами и секретами. Только я обычно слушаю, а не рассказываю, Майк.
– Правда, я как раз надеюсь на то, что мы с вами со временем станем друзьями, – ляпнул я.
– Ну, поживем – увидим, – загадочно улыбнулась Полина.
– На самом деле вам придется обнажить душу только однажды и только одному-единственному человеку. В книге все имена, фамилии, даты и адреса будут изменены. Я ведь собираюсь писать роман, а не вашу биографию. Что скажете?
– Хорошо, уговорили, – сдалась наконец Полина.
– Вот и отлично! – обрадовался я.
– А как вы представляете себе наше совместное творчество, Майк?
– Очень просто. Станем встречаться в удобное для вас время, например, в кафе, и я буду задавать вам вопросы. Назовите это как хотите: интервью, беседы. И я начну писать книгу. Когда закончу, принесу вам, чтобы вы прочитали, внесли изменения. Если наш замысел окажется удачным, готов разделить с вами проценты от продаж; в случае провала обещаю взять издержки на себя.
– Звучит неплохо, все, кроме последнего. Великодушие и галантность, конечно, – прекрасные мужские качества, но, пожалуйста, не забывайте, что мы с вами теперь партнеры, – добавила Полина, сделав ударение на слове «партнеры».
Мне сразу стало ясно, что, приняв мое предложение, она не хотела оставлять ничего недосказанным и показала, что она – независимая женщина, которая вступает в деловые отношения на равных.
– Договорились. Кстати, еда в этой дыре действительно превосходная!
Полина усмехнулась:
– Я вам обещала.
Глава 38
Я был рад, что Полина согласилась оказать помощь в написании книги. С одной стороны, я давно заигрывал с идеей сочинить роман и грех было не воспользоваться историей незнакомки, а с другой стороны, это был мой единственный шанс подружиться с ней.
В следующий раз мы договорились встретиться на пару часов в уютном кафе в «Маленькой Италии», одном из самых старых районов Сан-Франциско, сохранившем настоящий европейский шарм. По раскрашенным в цвета итальянского флага телеграфным столбам, количеству пиццерий, кондитерских и всевозможных кафешек можно было сразу понять, что здесь живут выходцы из Италии. Я люблю итальянскую кухню и часто ужинал здесь с друзьями, обедал с коллегами или просто заходил выпить кофе, если оказывался рядом.
– Я вижу, что вы чудесно здесь устроились и даже заказали капучино. Давно ждете? Мы ведь назначали на четыре?
– Не волнуйтесь, Майк. Вы не опоздали ни на минуту. Я сегодня
