губы.
– Я скажу так: твое существование является свидетельством крайне нежелательной правды. А я бы предпочел ее не знать.
Я надавила пальцем на сломанный ноготь.
– Тогда убей меня и продолжай заниматься самообманом.
Его губы растянулись в улыбке.
– Я ведь говорил, что не выношу лжецов.
– Значит, ты должен ненавидеть сам себя.
– О, да. И жутко, – кивнул он.
Его пронзительный взгляд был прикован к моему лицу, но в этот раз я не стала отворачиваться. В груди вспыхнула ярость, начиная расправлять свои крылья, словно птица.
– Что ж, – произнес Лэй и махнул рукой страже, – отведите его в соседние покои. И позовите Отэм. Пусть она осмотрит его. Наш пленник явно болен. – Он быстро взглянул мне в глаза, но тут же отвернулся. – И проследите за тем, чтобы его кандалы всегда были на месте.
36
«И над фениксом, запертым в клетке, насмехаются воробьи».
КНИГА ОД, 856 Г.
Моей новой тюремной камерой стала богато украшенная спальня, не уступающая покоям принца. В воздухе витал тонкий аромат цитруса, напоминающий мне духи, которыми пользовалась Сюин. От воспоминаний о ней сердце защемило. Я лежала на невероятно мягкой постели, закрыв глаза. Безусловно, мне не стоило расслабляться. Несмотря на то, что место моего заточения теперь выглядело по-другому, я по-прежнему оставалась пленницей. Следовало придумать план по спасению друзей, а еще продумать, как сбежать из Нью Цюаня. Мне предстояло много работы.
Я приказала себе встать и осмотреть спальню, но веки вдруг отяжелели. За дверью приглушенно переговаривались стражники, и я разрешила себе полежать еще одну секунду, которая растянулась на две, затем на три, а потом я перестала считать.
– О, небеса! Почему вы не сняли с него кандалы?
Пронзительный возглас резко вырвал меня из дремы. Пока я пыталась прийти в себя, один из солдат что-то пробормотал в ответ, но слов я не расслышала.
Девушка недовольно цокнула и заявила:
– И как, по-вашему, он сбежит, когда его стережет такая толпа? Принц велел мне вылечить его!
Снова неразборчивый ответ, но в этот раз более пространный.
– Ну хотя бы снимите с него цепь.
Я почувствовала, как цепь, соединяющую кандалы на моих запястьях, убрали, и вместе с ней исчезло неприятное натяжение. Однако железные оковы по-прежнему оставались на месте.
– О, небеса, – пробормотала девушка и аккуратно откинула волосы с моего лба. – Он очень слаб. Подготовьте ванну.
– Сюин? – едва выговаривая слова, произнесла я. – Это ты?
– Не волнуйся, я спасу тебя. Ты не умрешь.
Я снова провалилась в сон, уверенная в том, что Сюин смогла найти меня.
– Кажется, тебе нужно кое-что рассказать мне, – произнесла Сюин и с нажимом добавила: – Дорогая.
Я шевельнулась, вдумываясь в смысл ее слов, а затем резко села на постели. Прошло несколько часов или несколько дней – я не знала. Но тело оказалось чистым, а во рту больше не было привкуса крови. Я ощупала себя и выдохнула с облегчением. Мой халат все еще был на мне, а это значило, что и печать оставалась на месте, зашитая во внутреннюю подкладку формы. Не удержавшись, я коснулась пальцами теплого камня, надежно спрятанного от посторонних глаз. Пока что мой нефрит никто не обнаружил.
– Осторожнее, – сказала девушка и мягко надавила на мои плечи, вынуждая снова откинуться на подушки. Разумеется, это была не Сюин. – Не советую делать резких движений. Я только-только вырвала тебя из лап смерти.
Незнакомка была примерно одного возраста с Сюин и являлась обладательницей густых иссиня-черных волос, заплетенных в три толстых косы, ниспадающих на спину. Кожа ее была смуглой, а проницательные, чуть суженные глаза словно отливали фиолетовым в неверном свете лампы.
Дотронувшись ладонью до лба, я поняла, что жар спал. Мои руки уже не были соединены цепью, но железные кандалы по-прежнему сковывали запястья. Я заметила, что кто-то постирал мою форму, а это значило… Меня мгновенно бросило в холодный пот. Эта женщина раздела меня, вымыла и переодела.
– Почему ты решила поступить на военную службу? – спросила она. В голосе никакого осуждения, лишь любопытство. – Тебе что, жить надоело? – Она вдруг осеклась и протянула: – Или ты шпионка?
Я покачала головой, что лишь усугубило боль в висках.
– Пожалуйста, никому об этом не рассказывай!
– Боюсь, не выйдет. Я могу лишь позаботиться о твоем здоровье.
Тяжело выдохнув, я разочарованно нахмурилась, но ее отказ не особенно удивил меня. Тот факт, что я смогла выжить, уже сам по себе был чудом.
– А принц знает об этом? – спросила я, с надеждой вглядываясь в ее глаза.
Прежде чем ответить, она ненадолго задумалась, как будто не могла ограничиться простым «да» или «нет».
– Все, что я могу сделать, – это временно не подпускать его к тебе, пока ты не восстановишься полностью. Но в конечном счете мне придется сообщить ему о том, кто ты, – сказала она и грустно улыбнулась. – Или меня лишат работы.
– Мои товарищи… – промямлила я, опасаясь услышать ответ. – С ними все в порядке?
– Они живы, – ответила она. – Но больше я ничего не знаю. И даже если бы знала, не смогла бы поделиться с тобой.
Мне нужно придумать, как вытащить их из заточения! Когда целительница подошла к наполненной водой чаше, я быстро огляделась, лихорадочно соображая, как можно выбраться отсюда. Окна отсутствовали, а дверь была только одна, но я не сомневалась, что ее тщательно охраняли стражники. Интересно, насколько тут толстые стены? В эту спальню не долетали никакие звуки, даже щебет птиц. Но мне стоило проверить пол и половицы, когда девушка наконец уйдет.
– Здесь нет никаких подземных туннелей, если ты вдруг рассчитываешь на них, – произнесла она, вернувшись ко мне с мокрым полотенцем в руках. – Мой тебе совет: даже не думай о том, чтобы сбежать. Тебя очень тщательно охраняют. Ты даже не представляешь, чего мне стоило выставить стражу из этой комнаты! Думаю, тебе бы не понравилось, если бы целый батальон солдат наблюдал за тем, как ты принимаешь ванну. – Она многозначительно посмотрела на меня, а я тут же покраснела.
Целительница аккуратными движениями протирала мой лоб полотенцем, изредка касаясь ладонью моей кожи, проверяя, не вернулся ли жар. Она вдруг нахмурилась и заварила для меня чай. Но стоило мне выпить половину, как я осознала, что этот напиток обладал снотворным эффектом. Я выплюнула жидкость, которую только что набрала в рот, но было уже поздно.
– Ах ты… –
