варежки.
— Ну, жена, покуда до свидания!
— Захарушка, милый!.. — Настасья разрыдалась. Она охватила его за широкий ворот чепана и прижалась к его груди.
— Чего это с тобой, Настя? Да, будет, будет! Жив вернусь, не печалься. Ну, прощай, — поцеловал он ее. — Господь поможет, уйму всю шайку своих соседей любезных, не реви, Настя… Дело важное… Товар… лавка. Подковы смотрел? — спросил он Санку.
— Исправны.
— Ну, пошли.
Вышли во двор. Снег валил пуще прежнего. У крыльца стоял Буланый. Охотничий пес Захара шмыгнул из потемок, скулил, ластился о сапоги Булавина.
— Зверюга… — потрепал его по волчьей шерсти Захар. — Кормила, Настя, Серого?
— С вечера еще накормлен.
— Ну, Санка, смотри. Что тут с Настей случится, ты в ответе будешь.
— Бог милостив… Не беспокойся, Захар Андреич, не впервые.
— Захарушка, да шапку-то ладом надень, дай я тебе поправлю, вон какой снег, набьется за ворот.
Санка открыл ворота, поднял подворотню.
Захар сел в розвальни, хлестнул Буланого. Настя вышла за ворота и долго смотрела вслед. Пес помчался следом. Настя пошла во двор. Санка сразу же захлопнул ворота, щелкнул замком.
— Послать тебе Феклушу? — спросил он Настасью.
— Нет уж, Александр Иваныч, куда ты ее от младенца, пусть с ребятишками возится. Меня и так никто не тронет.
— Ну, так покуда…
— Спи спокойно, Александр Иваныч.
Санка ушел в калитку на свой двор.
Настасья вошла в избу. В кухне жарко, чисто. Думы ее смешались, а тревога все росла.
* * *
Булавин нагнал собакинских молодцов верстах в пяти от завода. Светила луна, и они сразу узнали его.
— Стой? Куда скакал? — подступили двое, хватая коня за уздцы.
Захар пригляделся, чтобы не ошибиться.
— Не шевелись, — сказал ему долговязый мужик с дубиной.
Это и был новый собакинский помощник и главный громила.
— Ты кто такой? — спросил он у Булавина.
— А ты сам-то кто?
— Мы у дела, а ты вылезай.
— Вылезай, вылезай…
— Смотри у меня!.. — пригрозил мужик.
— Ой ли? — усмехнулся Захар.
— Верно говорю.
— Серый, бери! — Пес залаял, завизжал, прыгнул мужику на спину, схватил его за ворот.
— Братцы, помогите! — кричал тот, отбиваясь от собаки, и упал в сугроб.
Захар дернул вожжи.
— Стой! — закричал другой мужик, но тут Булавин хлестнул его кнутом и погнал коня.
От моста кричали. Слышен был собачий лай.
Захар придержал вожжи, вслушался. Крупно прыгая по снегу, примчался Серый. Он тяжело дышал и метался вокруг розвальней.
Снег запушил широкие ветвистые ели, завалил глухой проселок. В эту зиму Захар первый прокладывал тут дорогу.
Булавин имел надежду на низовских мужиков. Не первый год он знал низовцев и вел с ними дела. Они не пойдут на грабеж лавки в своей деревне.
Низовка и Николаевка — русские села вблизи завода. Но низовцы живут подостаточней. Низовцы славились тем, что у них каждый мог найти работу — так много арендовали они земли для засева. Богачи давали помощь под залог вещей, одежды, серебра, полозьев от санок.
Не выкупит хозяин залога к осени — сиди без саней. На новые санные полозья железа купить дорого, на старых — без полозьев не поедешь. Закладами низовцы пользовались и норовили износить, изработать заклад, даже пословицу сложили: «Заклад — носи до заплат». А от низовцев научились и башкирские богачи, тоже брали в залог полозки от санок.
Захар Булавин в молодости, как и все заводские, дрался с низовцами, но когда стал хозяином — рискнул на торговлю у них в деревне. Брал в Низовке тройки, нанимал подводы для перевозки товаров. Низовцы присмотрелись к купцу и убедились, что мужик он дельный. Год за годом знакомились ближе, и стали они для Захара надежными друзьями. Сначала Булавин привозил товар на телеге, как на базар, а потом открыл лавку в Низовке и стал там совсем своим человеком.
Настало время ему низовцам поклониться.
У Черной горы, в липняке, Буланый захрипел, заводил ушами: повстречалась волчья стая. Звери выбежали на опушку и остановились, сверкая во тьме зелеными глазами.
Захар придержал коня, поехал шагом. Сыты ль были звери, или побоялись человека, только с места не тронулись. Захар так и ехал шагом с полверсты, не желая выказывать зверям страха.
Потом погнал рысью. У ручья кончился липняк. За увалом пошел красный лес, потом две каменистые горбовины, обросшие кустарником, и снова хвойный лес, а за лесом — река. На берегу ее — деревня.
Захар еле достучался в свою лавку. Мальчик-сирота, чувашонок, живший с приказчиком, боялся пускать. Наконец проснулся Петр, узнал хозяина по голосу и порядком перепугался, полагая, что сейчас ему будет какой-нибудь нагоняй.
Войдя в избу, Булавин успокоил приказчика, объяснив цель приезда. Оказалось, по словам Петра, что в Низовке стоят казаки.
Из лавки Захар направился к старому своему кучеру Ивану Ломовцеву. Когда-то старик ездил с ним по делам, а еще раньше батрачил на отца Булавина. Нынче Иван женился еще раз. У него было несколько лошадей. Дом у него с бойницами на все четыре стороны, так что, закрыв ставни, можно было отстреляться от любых разбойников.
Захар застал у него в избе спавших казаков и чернобородого, широколицего, но тщедушного на вид башкирина, который поднялся с кровати, едва Булавин вошел. Захар узнал его — это богач из Шигаевой.
— Здорово, брат Исхак.
— Здорово.
Иван уж слыхал про все заводские новости и про то, что лавку у Булавина подожгли.
Захар рассказал о своих намерениях.
— Зачем тебе в город ездить, — молвил хозяин, — когда по тракту уже идут на завод войска? У нас еще не замело перевал, и ты езжай им навстречу, вернешься с ними. Собакин увидит, что ты войско привел, — ухмыльнулся низовец.
Чернобородый Исхак смирно сидел на табуретке и слушал внимательно.
— А вот Исхак собрался Могусюмку ловить, — с оттенком насмешки сказал Иван. — Офицер и какой-то башкирский князь приехали. Они стоят у Акинфия. Ты зайди к Акинфию, потешь его. Всех нынче заставляют идти ловить Могусюмку, подняли соседей всех. Шигаевцы не хотят… Вот Исхак и тот боится… Хамза тоже идет. Да, знаешь, ведь шигаевские с Могусюмом приятели. Абкадыр ездил с ним в горы, дружил, а сейчас его заставляют ловить. Он противиться не смеет, грозят ему тюрьмой. Не любит Хамза Могусюмку, а боится. Смотри, Исхак, ведь башлык удал, попадешься ему там в лапы, не рад будешь. Он тебе вспомнит и коней и полозки от санок. Нынче, говорят, муллы в степи волнение подняли, киргизов смутили и в нашей стороне проходили. Война будет, вот и моя Агафья с ухватом на войну выступит, — сказал Иван про свою жену, которая
