составляет настоящую любовь. И все же нам не следовало отчаиваться. Теперь наконец наши пути сошлись в одном городе. У нас бывали не только вечера, но и несколько ночей. Мы обрели выстраданную стабильность.
Время летело вперед, а стабильность сохранялась. Зима перешла в лето. Я съездил к Итану в Штаты, сняв на месяц дом на побережье штата Мэн. И вернулся в Париж сразу после того, как мой сын пошел в первый класс Маленькой красной школы в Гринвич-Виллидж (его мать отказалась от своей идеи церковно-приходской школы, когда настоятельница церкви Богоматери Помпеи в конце концов сообщила ей, что «они вряд ли смогут удовлетворить особые потребности маленького Итана»). У него появилась постоянная сопровождающая Клара Флаутон, аспирантка педагогического факультета Колумбийского университета. Итану нелегко далось погружение в традиционную образовательную среду. В первую неделю у него случилась истерика. Он со злости сокрушил строительные кубики одноклассника. Завуч дважды предупреждала нас (меня, Клару и его мать), что, как бы ни было важно для школы иметь такого ученика, как Итан, если он будет продолжать в том же духе, вряд ли его оставят надолго.
Ребекка позвонила мне и предложила встречу за круглым столом у нее в квартире с участием Джессики (та все еще занималась с Итаном после школы) и Клары. Ребекка сильно похудела – не то чтобы она когда-либо была коренастой, и в волосах прибавилось седины. Одета она была в серую шерстяную блузку и темно-серую шерстяную юбку. Во всем ее облике проступала измученная суровость преждевременной вдовы из самого холодного уголка Новой Англии. Но она провела встречу достойно, и под конец было решено, что Итан присоединится к нам. Он оглядел четверых взрослых, которые отвечали за его будущее, подбежал и уткнулся головой мне в колени, одновременно хватая руку своей матери. Я держал его, пока Джессика и Клара быстро объясняли ему на своем языке, что, если он хочет остаться в этой школе, ему нужно быть очень хорошим мальчиком. Итан всхлипнул. Я обнял его, потом подхватил на руки и передал матери, давая понять жестами, что мы оба любим его и всегда будем едины ради него. Он прильнул к матери. Разрыв между нами вряд ли мог быть восстановлен в один из таких искупительных моментов (изобилующих непременными объятиями и слезами раскаяния), столь любимых Голливудом. Когда встреча закончилась, Итан настоял на том, чтобы я уложил его в постель. Он достал свою любимую в ту пору книгу, «Там, где живут чудовища», и под строгим критическим взглядом Джессики, оценивающей мою технику, я, как мог, импровизировал, жестами передавая текст Мориса Сендака, что вызывало у Итана восторг. Ребекка заглянула в комнату, когда я читал вслух последние страницы, которые Итан переворачивал всякий раз, когда я постукивал по книге.
– Отличная работа, – сказала она, когда я закончил. Ее тон не был ни резким, ни примирительным.
– Спасибо, – ответил я.
Она лишь кивнула и вышла из комнаты. Явно намекая на то, что мне пора уходить.
В Париже жизнь текла своим чередом. Я работал. У Изабель была своя работа. Без всяких лишних слов и объяснений Моник взяла на себя ответственность за мое расписание и следила за тем, чтобы окошко cinq á sept, по возможности, оставалось свободным. После семи вечера у меня часто бывали деловые ужины. Изабель уклонялась от предложений стать ma compagne132 на этих мероприятиях, справедливо замечая, что мир юриспруденции и финансов слишком тесный, и из уважения к Шарлю ей негоже выступать в роли моей жены. Другое дело – пойти в оперу или на концерт в театре на Елисейских полях, хотя и там мы частенько сталкивались с ее друзьями и знакомыми. Меня она всегда представляла как своего «американского друга, адвоката Сэмюэля» – сама формулировка должна была указывать на «amitié»133 между нами и поддерживать видимость приличия… хотя, как заметила Изабель, все понимали, что нас наверняка связывает какая-то другая история.
– Позволь все-таки прояснить все эти светские тонкости, – сказал я. – Тебя можно видеть с любовником на представлении «Нормы». Но ты не можешь сопровождать его на деловом ужине, потому что это указывает на серьезные отношения между нами.
– Проблема в том, что на ужине я бы оказалась вместе с женами твоих коллег. И тоже выступала бы в роли супруги. Это невозможно, учитывая положение Шарля в обществе… даже когда он отошел от дел.
Время двигалось вперед. Эмили усердно готовилась к Le Bac134. От результата этих экзаменов зависело дальнейшее поступление (или не поступление) в университет, и в этом смысле БАК был конструктором будущего курса образовательной жизни любого лицеиста. Я так еще и не познакомился с ней и не настаивал на этом. Каждую третью неделю я продолжал мотаться через Атлантику. Итан начинал понемногу привыкать к школе. У него даже появилась подружка – одноклассница Пэм Каспер, которая, ничего не зная о языке жестов (да и как она могла в пять лет?), научилась общаться с ним, показывая и заставляя его читать по губам (новый навык, который Клара и Джессика добавляли к жестикуляции). Три вечера в неделю я по-прежнему проводил с Изабель. Я расширил клиентскую базу парижского офиса, и мои партнеры в Нью-Йорке, одержимые прибылью, были довольны ростом корпоративного бизнеса. В тот год я получил солидный бонус. Я положил его в банк, решив, что, поскольку все равно не плачу аренду, нет смысла покупать что-то в Париже… Тем более что от судьбы Итана во многом зависело, куда меня занесет в следующий раз.
В жизни бывают моменты – правда, редкие, – когда вы чувствуете, что свободны от высокой драмы. Или серьезных огорчений. Или ужасного свинства со стороны других. Следующие три года или около того стали для меня фартовыми, когда все карты, что шли в руки, оказывались в масть. Изабель тоже везло. Конец девяностых. Холодная война закончилась восемь лет назад. Клинтон в Белом доме. Если отбросить его глупые сексуальные шалости – «почему он не нашел себе более зрелую любовницу вместо какого-то неопытного подростка?» – как едко высказалась Изабель, когда против него была начата безумная процедура импичмента, – наступила эпоха мира и изобилия.
В понедельник утром я пришел на работу и обнаружил присланную по факсу директиву от начальника отдела коммуникаций нашей фирмы в Нью-Йорке, предписывающую «перейти» на отправку большей части «необязательной» корреспонденции по электронной почте. Помимо того, что нас обязывали адаптироваться к новомодному «онлайн» миру, все партнеры и штатные юристы должны были к концу года обзавестись мобильными телефонами. Я выполнил это требование,
