Книга 10000 желаний - Влада Ольховская

Маска дружелюбия ненадолго слетела с лица Людмилы, обнажая искреннюю неприязнь. Но спустя пару секунд она снова улыбалась.

— У меня все будет хорошо, чего не скажешь про тебя. Неважно, приманим мы Карину Мардис или нет. Ты умрешь в любом случае, вопрос только в том, рано или поздно.

* * *

Этот дом чем-то напоминал Карине коттедж, в котором они с братом жили последние годы. Дорогой, чувствуется дизайнерская работа, а вокруг него — изумрудные газоны и кованный забор. Рядом такие же дома, это элитный район. Хорошо еще, что она переодеться успела и привести себя в порядок, иначе ее и близко к этому гнездовищу миллионеров не подпустили бы. Именно здесь жил один из совладельцев «Сириуса», когда уставал от городской квартиры.

Она прекрасно знала, как сильно рискует сейчас, понимала, что может не вернуться живой. Эта мысль должна была пугать ее и напугала бы раньше, но не теперь. Карина просто устала бояться. Она даже не представляла, что так бывает. Казалось, что страх так долго выедал ее изнутри, что — справился. Все, теперь только пустота. Нет больше чувств, воспоминаний и желаний, которые можно принести ему в жертву.

Такой она и пришла к дому Михаила Ансарова — пустой и готовой на все.

Он был ее последней надеждой. Карина прекрасно понимала, что даже с помощью «Армерли» ей не удастся вернуться в офис «Сириуса» и снова добраться до нужного компьютера. А значит, был только один вариант: человек, у которого доступ и так есть.

Артур высоко ценил Михаила Ансарова и считал, что этот основатель компании не знает о том, что творится за его спиной. Ему и не до того, он уже много лет сражается с онкологией, и, судя по версии журналистов, поражение все ближе.

Никакая программа не могла предугадать вероятность успеха беседы с ним. Здесь речь идет о человеческих чувствах, а они непредсказуемы. Но Карина все равно хотела попробовать.

Это не означало, что «Армерли» не сможет быть ей полезна. Напротив, без поддержки приложения она бы не решилась на эту авантюру. Программа уже была внутри дома — оформленного по последнему слову техники, чтобы Ансаров, ослабленный болезнью, не тратил лишних усилий даже на открывание дверей.

Карина получила лучшее доказательство этому, когда перед ней распахнулась калитка — просто так, безо всякого звонка. Если сделать это можно было из дома, значит, замок был подключен к компьютеру. Вот и все, что требовалось «Армерли».

Но появление Карины все равно не осталось незамеченным. Она как раз подходила к дому, когда дверь открылась и на пороге появилась женщина средних лет.

— Кто вы такая? — сердито поинтересовалась она. — Как вы вообще сюда попали?

Они никогда раньше не встречались, и все равно Карина узнала ее, видела раньше на журнальных страницах и в интернет-статьях. Инга Ансарова. Жена Михаила и финансовый директор «Сириуса». Та, которой Артур никогда не доверял.

Эта женщина была хозяйкой дома, и все равно она показалась Карине лишней тут.

— Я пришла поговорить с Михаилом, — спокойно сказала Карина.

Инга взглянула ей в глаза — и узнала. Это чувствовалось сразу, да она и не могла не узнать, ей наверняка доложили о поисках. И тем не менее, она не выдала себя, продолжая притворяться, что возмущена поведением наглой незнакомки.

— Убирайтесь сейчас же, иначе я вызову полицию!

— Вы ведь все равно кого-то вызовете, — заметила Карина. — Только сомневаюсь, что это будет полиция.

— Да что вы себе позволяете?!

— Сейчас покажу.

Карина без труда перехватила ее за запястье и буквально вытянула из прихожей во двор. Может, в «Сириусе» ее и считали слабой, а зря. Они очень быстро забыли, что по их вине она пять лет ухаживала за братом-инвалидом, мыла его, переворачивала, чуть ли не на себе таскала. Это заставляет позабыть о слабости, хочешь ты того или нет.

С тренированным мужчиной Карина все равно не справилась бы, но ведь перед ней был не мужчина. Инга Ансарова относилась к типичным светским львицам — очень худая, ухоженная, даже дома разгуливающая на каблуках.

Это и подвело ее сейчас. Когда Карина резко дернула ее за руку, Инга не удержалась на ногах и буквально выпала во двор. Шокированная такой решительностью, она даже не смогла сразу подняться.

Карина больше не обращала на нее внимания, Инга просто не была ей нужна. Она вошла в дом и захлопнула за собой дверь, а парой секунд позже по той стороне застучали маленькие кулачки.

— Что это значит?! — визжала Инга. — Я точно вызову полицию! Вас посадят! Откройте немедленно!

Ее телефон остался на столе, и это было неожиданной удачей. Значит, на то, чтобы вызвать сюда людей «Сириуса», ей понадобится чуть больше времени. И все равно Карина понимала, что в запасе у нее минут пятнадцать-двадцать, не больше. Нужно было спешить.

Михаила Ансарова она застала в просторной и очень светлой комнате. Он стоял у окна, безразлично наблюдая за метаниями жены по двору. Он точно слышал этот скандал — но звонить никому не стал. Это было хорошим знаком.

Хотя, в целом, Карина не знала, чего от него ожидать. Он и на человека-то не был похож! Она стыдилась таких мыслей, однако избавиться от них не могла. Болезнь не жалела Ансарова, она забрала у него силы, состарила сразу на целую жизнь. Зато его глаза оставались ясными, лишенными и тени безумия.

— Вы не нравитесь моей жене, — задумчиво произнес он, оборачиваясь к Карине. — Это лучшая рекомендация, с какой вы могли прийти.

— Я не просто ей не нравлюсь. Она хочет меня убить.

— Надеюсь, это просто оборот речи?

— Это правда.

— Очень любопытно.

Ансаров подошел к сложного вида металлическому креслу, уселся в него. Судя по всему, он не смог бы долго оставаться на ногах, даже если бы хотел.

— Зачем вы здесь? — спросил он.

Вопли Инги внизу ненадолго затихли: она отправилась за помощью.

— Я пришла рассказать вам правду, — ответила Карина.

Ее правда тянула на долгие часы разговоров, которых у них не было. И все, что разрывало душу изнутри, она вынуждена была заковать в сухие, точные фразы. Никаких слез, никаких чувств, потому что это обесценило бы ее историю. Карина должна была сделать все, чтобы Ансаров воспринял ее всерьез.

Но даже так она не знала, верит он ей или нет. По выражению его осунувшегося из-за болезни лица невозможно было ничего понять. Он просто слушал ее, и сейчас даже это было много.