на самом деле любил тебя, — заметил Иван. — Иначе не подпустил бы так близко.
— Я знаю. Но если ты ожидаешь, что я по этому поводу буду погибать от вины, то нет. Его любовь — это его проблема и его ошибка. Да, я создала все условия для этой любви, но я не заставляла его что-то делать и что-то чувствовать. Все по его инициативе.
— Ты выиграла, привязала его к себе. Но зачем убила?
— Потому что он оказался не так полезен, как я ожидала, — пояснила Людмила. — Мне приходилось действовать осторожно, изображать нейтралитет. Если бы я вызвалась помочь им, это разрушило бы тот невинный образ, который я создавала. Да и потом, Паша отвел бы меня к Мардису, а Мардис, думаю, раскусил бы меня в два счета. Он все-таки поумнее был, опытней, так что встречаться с ним я не хотела. Пришлось довольствоваться кусочками информации, добытыми украдкой. Скоро этого стало мне не хватать, помощь, которую оказывал Мардису Паша, могла выйти из-под контроля.
— Это не объясняет, зачем ты убила его лично.
— Чтобы показать, что я могу. Сомову, Миронову, всему миру — они должны были увидеть, на что я способна. Это я испортила систему безопасности в Пашином доме и установила взрыватели. Тонкая работа, признай, тогда никто и не догадался, что это не был несчастный случай!
Она гордилась собой, это чувствовалось. Ивану все сильнее хотелось ее ударить.
— Артур знал, что это не было несчастным случаем, с самого начала.
— Говорю же, гения не обманешь, — пожала плечами Людмила. — А толку, что он знал? У него были свои дела, он не стал заниматься расследованием Пашиной смерти. Его собственное время истекало. Я же своего добилась: теперь ко мне относились совсем иначе.
— Как к убийце.
— Ну да… Это повышение.
Убийца, огонь… что-то давно уже крутилось в памяти, в подсознании, и теперь наконец выбралось наружу.
— Это ты убила Федора, не так ли? — спросил он, глядя в серые глаза Людмилы.
И снова никакого смущения, только гордость.
— Вот за это меня по голове не погладили, — вздохнула она. — Но победителей не судят. Я, признаться, вообще надеялась, что на меня не выйдут. Но ребята, назначенные на расследование, сработали лучше, чем я ожидала.
— Но зачем?
— Из-за тебя и Кариши Мардис, разумеется.
Используя старые связи и грамотную стратегию, Федор действительно подобрался к ним. Он вполне мог поймать их на том шоссе, а в награду за это ему пророчили повышение. Такого Людмила допустить не могла. Не из-за симпатии к ним, потому что не было никакой симпатии. Она просто на дух не переносила Федора, и неприязнь эта была взаимной.
Людмила прекрасно понимала, что, если Грунтович станет начальником, она надолго в «Сириусе» не задержится. Поэтому ей нужно было сорвать его план любой ценой, сделать так, чтобы вместо повышения он получил наказание.
— Убийство было планом Б с самого начала, — признала она. — Проблем с совестью у меня нет, просто не люблю я это дело и все тут. Грязно, суеты всегда много, хоть и работает безотказно. Короче, я просто подстраховалась этой бомбой. Основную ставку я делала на то, что вы воспользуетесь моим предупреждением и сбежите.
Вместе с другими руководителями Людмила наблюдала за погоней из офиса «Сириуса». Она видела, как отстали машины сопровождения, да и у Федора все шло не гладко. Появилась надежда, что они смогут спастись без ее помощи.
Но не вышло, Федор не отставал. Людмила решила не рисковать, она использовала первую же возможность уничтожить его, не повредив Карине и Ивану.
После этого она отправилась в убежище, расположенное в заброшенном лагере. Она соврала им: конечно, она знала, где оно находится, ведь строил его Павел. Нечто настолько грандиозное он не смог бы скрыть от женщины, живущей с ним под одной крышей. Людмила бывала там и раньше, но не находила ничего особенного. Теперь она решила все проверить уже после того, как там побывала сестра Артура.
Ей не повезло: в это же время в лагерь приехала охрана на одну из своих проверок «по настроению». Сначала Людмила пыталась спрятаться от них в зарослях борщевика, но только ожог заработала. Ее нашли, хотели оштрафовать, а она не могла допустить, чтобы кто-то видел ее здесь.
— Я предпочитаю изящные и сложные способы убийства, — пояснила Людмила. — Огненная ловушка, взрыв, люблю, когда погорячее. Но и стрелять я умею, будь уверен.
В убежище она не нашла ничего нового и раздумывала, как быть дальше, когда они сами позвонили ей.
Этим они помогли Людмиле даже больше, чем могли предположить. Группа, собранная для расследования смерти Федора, уже вышла на нее. Когда Миронов пришел к ней за объяснениями, она объявила, что сама скоро приведет беглецов в «Сириус».
За убийство коллеги ее не похвалили, но ее условия приняли. Им слишком нужна была флэшка, чтобы думать о погибших сотрудниках.
— И все же Миронов не знал о том, когда и где мы появимся, — указал Иван. Это было всего лишь предположением с его стороны, но, судя по взгляду Людмилы, верным.
— Никто не знал.
— Почему ты не сказала?
— Потому что речь идет о работе Артура Мардиса! Он, в отличие от вас, готовился ко всему. Даже мертвого я бы не стала списывать его со счетов! Я организовала все так, чтобы вы сами пришли со мной, добровольно передали мне флэшку, да еще и ввели пароль, если надо. Я просто перестраховывалась. Кстати, все шло неплохо, пока Максим не решил повести себя как полный идиот!
Максим прекрасно знал, на чьей стороне Людмила, но не знал, чем она занята сейчас. Его это напрягало, он слишком хорошо понимал, на что она способна. Поэтому, когда он обнаружил, что она использовала его компьютер для создания пропусков, это стало последней каплей.
Он решил действовать и грубой силой добиться того, к чему Людмила шла манипуляциями и психологической игрой. Сам того не зная, он помог этим Ивану и Карине.
Хотя какое тут «помог», к чему это привело, если будущего все равно нет? Иван прекрасно понимал, что ему отсюда не выбраться. Его держат в живых лишь для того, чтобы приманить сюда Карину, да и то не знают пока, как это сделать.
А сама Карина сейчас где-то далеко, одна, беспомощная и уязвимая. Эта мысль напрягала его больше, чем собственная незавидная судьба.
— Она вернется за тобой, — заверила его Людмила. — Я видела, как она на тебя смотрит. Она не сбежит, даже если у нее будет шанс, точно тебе говорю.
— Это ведь она покалечила
