Смертельные змеи — род австралийских змей, относящийся к числу самых ядовитых на планете. В отличие от многих других змей, не стремятся уползти, услышав приближение человека. Смертельные змеи замирают, готовые напасть в любой момент, и ждут до последнего. Судьба хранит тех, кому удается пройти мимо затаившейся змеи, не задев ее. Но стоит человеку коснуться смертельной змеи — и она нападает без сомнений и жалости.
Глава 1
Мало что может испортить новогоднее настроение так же сильно, как зимний дождь. Пожалуй, только самоубийца, стоящий на обледенелом карнизе крыши.
Александре Эйлер тем вечером не повезло: ей досталось и то, и другое.
Собственно, самоубийцу она почти проглядела — как раз благодаря дождю. Александре опять не спалось, она решила, что поздняя прогулка не повредит ни ей, ни Гайе. Ну а пес и вовсе никогда не отказывался от возможности покинуть квартиру — ему, привыкшему в Австралии к свободному выгулу, было тесно даже в трех комнатах. Когда они покидали дом, их встречала морозная, но все же сухая ночь. Уже потом, когда они отошли чуть дальше, небо начало ронять первые робкие слезы — не горестное рыдание природы, а так, мелкое нытье.
Тогда Александра натянула капюшон и решила, что прогулку она сократит, но домой не побежит. Еще чего не хватало, из-за какой-то мороси! А природа словно услышала ее мысли, обиделась, и скоро морось превратилась в мстительно крупные капли. Дождь со льдом. Сомнительная радость.
Тут уже и Александра, с ее упрямством, вынуждена была поднять белый флаг.
— Извини, Гайя, но погулять придется потом. Живая хозяйка всяко лучше вмерзшей в асфальт!
Гайя окинул ее полным сомнения взглядом, но подчинился. Они не пошли прежним путем, нацеленным на долгую неспешную прогулку. Вместо этого Александра стала подбирать маршрут покороче, свернула во дворы — и там нарвалась на неприятную находку.
Было темно, а она еще и шла, низко опустив голову из-за дождя. Она бы и не подумала смотреть на крыши — с чего бы? Так что она бы прошла мимо того дома, если бы Гайя вдруг не остановился. Пес демонстративно уселся на асфальт, глядя куда-то вверх. В иное время Александре этого хватило бы, чтобы понять намек. Но она, вымокшая, замерзшая, уже шмыгающая носом, мыслями была в теплой ванной, не обрадовалась задержке в пути и намеки понимать не желала.
— Серьезно? Ты именно сейчас решил выразить свой протест? Гайя, ты можешь быть дикой собакой и хозяином равнин, но ты получишь по заднице газетой, как долбаный пудель, если сейчас же не отнесешь эту задницу домой!
Он обычно подчинялся ей. Он и сейчас должен был подчиниться — это же Гайя! Основа их отношений была очень проста: Александра не приказывает ему без нужды, но уж если приказывает, он слушается. Так что ему полагалось хотя бы изобразить хорошего мальчика и двигать домой.
А вместо этого он поднял морду к небу и завыл.
Другой пес на его месте, пожалуй, залаял бы, но Гайя лаять не умел, как и все динго. Внешне он был не очень-то похож на волка — скорее, на крупную рыжую дворнягу. Но когда из его пасти вырывался этот вой, первобытный, пробирающий до костей, сразу становилось ясно, что от дворняг Гайя бесконечно далек.
Влажный ночной воздух подхватил этот вой, закружил, разнес по дворам вместе с дождем. Александре оставалось лишь посочувствовать тем, в чьи квартиры голос Гайи ворвался через открытые форточки. Да уж, новогодний сюрприз для достопочтенных горожан, многие из которых волков видели только на экране!
— Ладно, ладно, хватит уже, настоял на своем!
Она понимала, что просто так Гайя капризничать не будет. Вот тогда Александра и посмотрела вверх, чувствуя, как кожу жалят ледяные капли. Наверху, на крыше дома, возле которого уселся Гайя, стоял, покачиваясь, человек.
Если бы в этом доме кто-то жил, вой дикого пса наверняка бы перебудил всех, кроме глухих. Однако окна остались темными, а еще — мутными от грязи, накапливавшейся месяцами. Некоторые уже затянули пленкой, а на дверях были намотаны пластиковые ленты и таблички о том, что здание находится на реставрации. Почему его не огородили забором — Александра понятия не имела. Может, еще не успели. Может, даже не собирались.
Ей сейчас важно было другое: о существовании человека, собиравшегося сотворить грандиозную глупость, знали только она и Гайя. Больше никто не мог ему помочь.
Александра понимала, что вот прямо сейчас ей полагается прийти в ужас. Всплеснуть руками, позвонить в полицию, расплакаться для усиления эффекта. Почти любая девушка на ее месте поступила бы так. А может, убежала бы в ночь, стараясь забыть увиденное, как страшный сон. Она ведь не виновата в том, что случилось с этим человеком, правильно? Значит, и отвечать не ей!
Но она не стала ни звонить, ни бежать. Священного трепета перед смертью, подступившей так близко к кому-то, Александра не испытывала, слишком уж часто она встречалась со смертью сама. Звонить она тоже не стала: сюда вряд ли пришлют грамотного психолога, а наряд патрульных только усугубит ситуацию. Нужно было действовать быстро — а значит, действовать самой. Так что Александра пока чувствовала лишь глухое раздражение из-за какого-то придурка, которому приспичило поиграть в Бэтмена в такую омерзительную погоду.
— Ты нас в это втравил, — бросила она Гайе. — Вот и помогай теперь!
Не похоже, что человек на крыше ее заметил. Он так и стоял там, не решаясь сделать последний шаг… Значит, сомневается. Это хорошо. Самоубийцы, которые все для себя решили окончательно, не ждут вот так, они если и жалеют, то уже в полете. Но этот тип, кем бы он ни был, на грани: он выбрал безлюдное место, где желающих его спасти вроде как не должно быть.
Александра не стала орать ему с земли, глупее занятия не придумаешь. Она быстро определила, какую из дверей дома вскрыл самоубийца, и пошла по его маршруту. Гайя следовал за ней, неслышный, как тень.
В доме было пять этажей — но старых, не меньше трех метров потолки. Достаточная высота, чтобы убиться, особенно грохнувшись на ледяной асфальт. Да еще дождь этот… Тут если сам псих передумает, нужно не поскользнуться случайно!
Александра преодолела лестницу, даже не запыхавшись, давали о себе знать упорные тренировки. Скоро она стояла на пологой крыше, покрытой крупными трещинами и островками засохшего мха. Самоубийца теперь был шагах в пяти от нее — уже на краю, но еще по безопасную сторону проржавевшего ограждения, очерчивавшего крышу. Впрочем, если он тут решит попрыгать, его эта вялая пародия на заборчик не остановит.
На крыше было темно — во дворе не работали фонари, сюда долетал только отблеск близких улиц города, который никогда не спит. Усилившийся дождь усложнял дело, однако Александра все равно сумела разглядеть, что перед ней мужчина, не слишком молодой, но и не старый, промокший насквозь и замерзший. А еще — пьяный вдрызг, и это наверняка было одной из причин, по которым решение сигануть с крыши показалось ему гениальным.
