— Милена… Второй перстень… — Девушка, на сознание которой так же странно подействовала магия, словно сомнамбула вошла в комнату и наклонилась над умирающим Николаем Васильевичем. Отец Лекса, умирая, передал ей светлый перстень Кладда и пытался досказать фразу, но не успел… Милена отшатнулась и остановилась на пороге комнаты, прижимая к груди руку с надетым на нее кольцом.
— Лекс! — Алексей не услышал ее. Его сознанием завладел темное кольцо Кладда. Голос отца становился все слабее, а полная луна, смеясь, освещала комнату, будя первобытные инстинкты, жажду крови и мести. Но боль оказалась сильнее. Она затопила душу Лекса, и он заплакал, второй раз в жизни заплакал, припав к телу отца — последней ниточке, связывавшей его с бренной землей…
***
Милена застыла, как статуя, и на ее пальце искрилось лунным светом кольцо Кладда, то самое, о котором она так долго мечтала, которое искала, которое должно было принести ей освобождение… Но Милена не знала, что цена кольца будет настолько велика — цена крови, цена жизни близкого человека. Николай Васильевич и сам не осознавая того, принес себя в жертву, соединив несоединимое на себе — черный перстень Кладдаха и белое кольцо Кладда, активировав их древнюю, до этого момента лишь дремавшую в артефактах магию. А они с Лексом уже пожинали плоды, оказавшись в комнате в тот момент, когда в полночь луна воссияла на небе, и тело отца Алексея словно прошило изнутри двумя волнами — Светом и Тьмой. Они с Лексом вобрали с себя эти странные, древние, необъяснимые Силы, впитали их в себя, и активированные кольца позвали их — своих новых хозяев… Отныне каждый из них мог обладать двумя кольцами сразу, не опасаясь той страшной участи, постигнувшей Николая Васильевича. Жертва отца Алеши была не напрасной. Но под влиянием чистейшего, абсолютного Света, его смерть каким-то образом отодвинулась в подсознании девушки, стала ирреальной… А реальность — это полет, левитация, танец полнолуния, на тех серебристых нитях, которыми расцвечена ночь. Боже! Что это? Нити подрезаны, а она стремительно летит вниз… К Лексу… Который со злой усмешкой ожидает ее, вытянув вперед руку с перстнем, излучающим опасную магию, играть с которой Милена не советовала бы и тому, кто знаком с артефактом с пеленок, а уж тем более — опьяненному, одурманенному, жаждущему мести Алексею. Но ведь она ни в чем не виновата!
— Ты убила его! — Его голос почему-то стал похож на то змеиное шипение, которое они слышали оба, перед дверью комнаты, в которой погибал Николай Васильевич.
— Неправда! — Ее же голос бы чист и звонок, словно осколки луны на поднебесье. Их обретенные Силы с Алексеем соприкоснулись и сошлись. Как темные и светлые лучи. — Он принес себя в жертву!
— Ненавижу тебя! — Перстень. Пятна крови перед глазами и на пальцах. У Лекса кружилась голова, он был сам не свой — это не буйное помешательство, хуже, куда хуже… Он словно летел в пропасть без конца-края, понимая, что должен остановиться, должен, пытался цепляться за края пропасти, но камни вываливались из-под пальцев и гулко осыпались вниз… Так и здесь — древняя магия перебивала все, даже голос разума. Ему хотелось только крови. Ему или перстню? Но как противовес Тьме, заключенной в перстне Кладдаха, одетом на пальце мрачного, высокого темноволосого мужчины, напоминающего исчадие ада, перед ним стояла бесстрашная амазонка, хрупкая девушка, с доверчивой улыбкой, играющей на губах, и кольцо Кладда, излучающему свет.
— Я люблю тебя! — Она больше не боялась проклятья или смерти. Милена была выше их! О, как Лекс когда-то мечтал об этих словах… Сейчас же он едва услышал их, не воспринимая всерьез. Он вытянул вперед руку, она — свою, и их перстни сшиблись в вечной борьбе между добром и злом, любовью и ненавистью, но… Силы их, оказались равны. Серебристый звон колокольчиков, запах свежескошенной травы, птичье щебетание и заливистый девичий смех не одолели раскатов грома, сверкающих ударов молний и темных, грозовых туч, раскаленной лавы, льющейся из жерла вулкана. С лунного диска сползла тень, но на сияющей поверхности остались черные полосы — зияющие раны. Лишь Силы, поселившиеся в человеческих телах, медленно утекали, врачуя разорванные серебристые нити лунного света, а Лекс и Милена одновременно упали на колени, не размыкая рук…
***
— Ты где?
— Я здесь…
— Я тоже…
— Это ты?..
— Да… Сейчас — да…
— И — я…
— Прости…
— Это был не ты…
— Часть меня… И тебя…
— Это ты прости меня…
— Нет…
— Что?..
— Я не прощу тебя…
— Значит, перстень не причем? Даже сейчас ты винишь меня в смерти отца?..
— Да. Если бы ты не появилась в нашей жизни, все было бы по-другому… Я не знал бы про магию, не произошла бы инициация моих Сил, а отец все так же бережно хранил перстень Кладдаха, не решаясь активировать его.
— Это был его выбор.
— Да. Но никто из людей на всем земном шаре, ни один маг не знал о существовании ДВУХ колец Кладда, и не подвергал себя риску…
— Это — судьба…
— Я не верю в судьбу.
— А говорил, что с моим появлением — поверил…
— Ты принесла мне только боль. Ты пришла их другого мира за кольцом Кладда — и вот оно у тебя, сияет неземным светом на пальце. Ты заберешь артефакт и уйдешь, и я буду страдать. Мой отец тоже ушел… в царствие вечного сна. Из-за твоих чертовых колец! Я теперь — совершенно один… Что же это за судьба, пророчащая лишь боль?
— Значит, вот как… Ты думаешь, что я брошу тебя, что для меня ты — ничего не значишь, и для меня важно только кольцо?.. А… А ты слышал, что я сказала в ответ на ненависть, которую ты швырнул мне в лицо?
— Что любишь меня? Что тебе всегда был нужен только я, а не кольцо? Не верю. Ты любила в тот момент весь мир, как я — ненавидел… Мы оба были в состоянии аффекта.
— Я не разбираюсь в этих новомодных словечках… Значит, не веришь?
— Не верю…
— Не простишь… За отца?…
— Не прощу…
— Гонишь?..
— Да… Уходи.
— Что ж… Твой отец сделал свой выбор. Ты — свой. Прощай навсегда.
***
Горькие мысли Милены…
…Прощай, сердце мое, которое рвется из груди. Я нашла тебя — свою вторую половинку. Я же и потеряла тебя… Наверное, это все — проклятье. А, что на зеркало пенять… Скорее всего я просто невезучая. Что там говорить? Я не собираюсь унижаться, я не покажу свою боль, не выдам своих слез. Я и так призналась первая ему в любви. А он швырнул мне ее в лицо, как игрушку. Я не стану навязываться ему. Не потому, что гордая, нет. Просто незачем… Слезами горю не поможешь, а я не желаю, чтобы ты дарил мне жалость, вместо любви. Жалость — гадкий суррогат. Я готова была проглотить беспочвенные обвинения, я хотела утешить тебя, отдать дань памяти твоего отца, отправить Макса вместе с кольцом Кладда в Робийру, а сама — остаться с тобой — отказаться от магии, стать простой смертной, чтобы проживать вместе с тобой, день за днем. Но ты совершил ошибку в единственном — ты так и не понял, что я пришла в этот мир за тобой, в поисках своей второй половинки, и уж никак не «в первую очередь» за артефактом. Кстати, сегодня, когда я уйду навсегда вместе со всеми «незваными гостями» из моего мира, я оставлю тебе это кольцо Кладда, чтобы доказать… Господи, а что я хочу тебе доказать? Уже неважно, ведь мою исповедь, которую я прокручиваю в своей голове, слышу только я сама. Ты струсил и отступил… Я не стану мешать, я не возникну больше на твоем пути, ведь, в одном ты прав — если бы я не свалилась тебе на голову в тот памятный день, то твой отец сейчас был бы жив. Да, твой отец бы жил, а ты не знал о магии, влюбился в простую, земную девушку, вы бы поженились, растили бы детей… Но у тебя все впереди. У тебя в руках останется Абсолютная Власть — два артефакта, и надеюсь, что когда взгляд твой будет падать на светлое кольцо Кладда, ты будешь вспоминать меня, свою невезучую Милену… Ты же вспомнишь, милый? Ты любил меня так называть. Вспоминай меня, хоть иногда, умоляю.
