все сложилось бы иначе. Да, женщины в глубинках тоже не чураются закладывать за воротник (наглядные примеры тому регулярно звонили и стучали в дверь), но даже в них порой просыпается благоразумие. А еще они более чуткие и добрые, по крайней мере в сравнении с Гошиным отцом.
Свою мать будущий сочинитель почти не знал. Помнил лишь отдельные эпизоды, но и те не грели ему душу – слишком много криков и рукоприкладства он застал в раннем детстве. Наверное, поэтому мама Таня и сбежала в один из дней, прихватив с собой малолетнюю дочь. В тот же вечер отец впервые ударил Гошу взаправду. Просто так. На ровном месте. Без предупреждения. Тогда Сибирский искал ему оправдания: мол, сам лез под горячую руку, и больше такого не повторится… Но повторилось на следующий же день, и вновь без повода.
От нахлынувших воспоминаний Гошу затрясло. А может, сказалось злоупотребление красным Lucky Strike, ведь он совсем не курил. Вернее, не делал этого на постоянной основе. Скорее баловался в компаниях, дабы не разлучаться надолго с теми, кто зависел от никотина всерьез. Как бы там ни было, тошнотворный тремор разошелся по телу и конечной его точкой стала нижняя челюсть. Она постукивала, как у бутафорского скелета из лабиринта ужасов. Что это? Страх вернуться в родные пенаты? Но ведь это просто смешно! Гоша давно не мальчик, а сильный рослый мужчина, и вмиг раскидал бы с десяток кривых забулдыг. Только сейчас и выгонять некого… Все последние годы, если верить докладам тети Рины, отец пил в позорном одиночестве, а теперь его и вовсе нет. В нехорошей квартире на пятом этаже наконец воцарился покой. «Или затишье перед бурей?!» – вероломно шепнул внутренний голос, отчего Сибирский вскочил, закашлявшись.
Писателя одолевал сон – та самая усталость, что обычно не навещала до самого утра. Но прямо сейчас каждая кость в его теле трещала от напряжения, а мышцы ныли в ожидании отдыха.
«Не спать! – Сибирский отдал суровый приказ. – Во-первых, рейс всего через час. Во-вторых, после всех переживаний и стрессов ничего хорошего не приснится. Зачем портить себе настроение перед дорогой?»
Степенно разгуливая по молчаливым просторам зоны вылета, Георгий думал о том, что День защиты детей – праздник, казавшийся ему странным на слух и по своей сути, – крайне важная дата. Помимо бесплатного мороженого, что раздают малышам на центральных площадях по такому поводу, неплохо бы открывать лектории для взрослых. Ведь собираясь продолжить род, редкая пара осознает, какая ответственность ложится на ее плечи.
А ребенок тем временем все равно, что благодатная почва, в которой прорастает любое, даже случайно оброненное зернышко – каждое слово и каждый поступок родителя. Хорошие примеры взращивают ароматные цветы. Дурные – лишь сорняки. И если второго оказывается больше, все светлые начала будущей личности задыхаются в чужих пороках. «В пору писать книгу о воспитании!» – в мыслях пошутил Сибирский, растирая лицо ладонями.
Вдоль и поперек исходив холодные залы, Георгий решил наведаться в сувенирную лавку, захватить приятную мелочь в подарок Арине Викторовне. Сонная продавщица кивком приветствовала гостя и вновь уткнулась в экран мобильного. Осматривая полки и стеллажи, Сибирский разочарованно качал головой. Сплошной алкоголь – водка в самых причудливых и безвкусных сосудах, что только можно представить. Тут вам бутылка в форме матрешки, здесь – в виде покорно сидящего волка с идиотской надписью «Тамбовский». Ну и венец креатива – сложносочиненная композиция под названием «Калашников», представляющая собой стеклянную копию известного автомата.
– И что, пользуется нынче спросом? – через губу заговорил Сибирский.
– Всегда пользуется, иначе не продавали бы! – поспешила оправдаться женщина за кассой. – А вы что-то определенное ищете?
– Угу. Веру в человечество, – усмехнулся Гоша, но, заметив смущение на лице работницы, исправился. – Хотелось бы найти что-то приятное для дамы в летах. Может, подкинете идей?
– А куда вы летите?
– Туда, где неизменно холодно, – равнодушно пояснил писатель.
– Тогда возьмите кашемировый платок. Старшее поколение себя таким не порадует, да и не оценит, скорее всего, но греть будет отлично! За это ручаюсь. – Женщина улыбнулась и потянулась за стопкой упаковок. – Вам какой цвет?
– На ваш выбор, – лениво моргнул Сибирский. – К слову, можно вопрос?
– Разумеется, – не отрывая пристального взгляда от цветастых тряпок, бросила собеседница.
– Как считаете: в России всегда будет так?
– «Так» – это как? – Пара зеленых глаз вознеслась в недоумении.
– Ну, я про эти ваши самые популярные сувениры. – Мужчина оглянулся на стену с алкоголем.
– Знаете, прелесть нашей с вами родины заключается в том, что никто не знает, как будет. Вернее, будет как угодно, но только не так, как мы планируем… – пожала плечами консультант. – Так что давайте верить в лучшее!
– Вдохновляющий ответ. Спасибо.
Писатель забрал покупку, оставил щедрые чаевые и вернулся к выходу на посадку. Там уже суетились две блондинки в идеально отглаженных формах. Пассажиры рейса Москва – Иркутск неторопливо строились в зигзагообразную очередь. Игнорируя необъяснимое желание занять в ней свое место, Гоша сел на одну из свободных лавок.
«Это действительно происходит! – подумал он, прочитав на загоревшемся табло информацию о предстоящем полете. – Я еду домой».
Boeing 737–800 поднялся в воздух без задержек, точно по расписанию. Сибирский плохо запомнил этот момент, ведь стоило упасть в кресло и пристегнуть ремень, как сон обрушился на него многотонной плитой. Сладкая дремота настолько ослабила путешественника, что он так и не сумел выключить дурацкий кондиционер, задувавший в лицо потоки холодного воздуха. «Так и простудиться недолго!» – дала знать о себе природная осторожность. «Да и черт с ним…» – тут же включился фирменный пофигизм.
На целых шесть часов Георгий выпал из реальности и нехотя открыл глаза, лишь когда в динамиках зазвучал уверенный голос командира судна, объявлявшего скорую посадку.
Ступая на трап, мужчина сделал глубокий вдох и едва не подпрыгнул от ужаса. Избалованный европейской зимой последних лет, он напрочь забыл о том, насколько суровым бывает мороз и каким беспощадным становится декабрьский ветер. Зябко кутаясь в приталенную куртку без капюшона, Гоша залетел в автобус, где было немногим теплее.
«А это ведь самое начало зимы! – подумал писатель, сгибая и разгибая вмиг окаменевшие пальцы. – Как тут вообще можно выжить?»
На фоне просторного московского аэропорта иркутский казался школьным спортзалом. Минуя багажную карусель, прибывший закинул вторую лямку рюкзака на плечо и направился к выходу. Там его встретила целая толпа местных извозчиков. Бесцеремонно хватая за руки, они предлагали свои услуги, но Гоша лишь брезгливо отмахивался. Больше всего на свете он не любил две вещи: торговаться и когда его дурачили. Так, столичный гость решил довериться мобильному приложению.
Как оказалось, зря. После двадцати минут безуспешных попыток призвать водителя Георгий со злости пнул закоченевшей стопой бетонную полусферу и едва не взвыл от боли. Чудилось, что ногу в кроссовке
