тоже трудись как положено, себя не жалей и глупостей по жизни не совершай, и твоё время тоже обязательно настанет, — выдал он.
— Как вы? — спросил я.
— Что — как я? — не понял мужик.
— Глупостей не совершать, — пояснил я.
Мне показалось, что он все понял. По крайней мере, он тут же высвободил ладонь из рукопожатия, пробубнил себе под нос что-то непонятное в духе «мне пора», и бочком-бочком, быстро свалил из слесарного ряда, то и дело поправляя рукав на запястье со свежими царапинами.
Ну а мне точно всё стало понятно — спалился ветеран труда. Такие царапины могли с вероятностью в 99% появиться, если лезешь в чью-то тумбу, а там выступ на дверце торчит. По-хорошему, можно было вот прямо сейчас встать из-за сверлильного станка и отвести мужичка в тёмный уголок, откуда он уже не выйдет на своих ногах после профилактического диалога.
Эмоции я сдержал, в нынешних реалиях я себе так только хуже сделаю. Был я подозреваемый в краже, а стану ещё и к побоям причастен. Царапины — это конечно доказательство, но, такое уж тут масло масляное, доказательства, не имеющие конкретики. Как там у умных книжках говорится? Идентификационная значимость низкая, во как…
Этот хитрожопый дед скажет, что за станок зацепился или поцарапался где-нибудь ещё. Не будет же никто из-за такой мелочи бучу поднимать. И поверят ему, ветерану, а не мне — ученику безусому.
Так или иначе, у меня появился подозреваемый. Теперь оставалось доказать, что этот старый козёл подложил мне золото Гнусина. И я понял, что обязательно это как-нибудь докажу, когда увидел, как ветеран труда остановился в проходе между рядами со старшим мастером и что-то эмоционально ему рассказывал, то и дело кивая в мою сторону.
Что ж, теперь я знаю, чьих рук дело — эта подстава. И докажу это всем. Время до понедельника у меня есть.
В голове почему-то заиграла скрипка из фильма про Шерлока Холмса.
От автора:
Друзья! У нас (Гуров и Дамиров) вышла новая книга! Первый том стартовал вчера. И конечно в жанре НАЗАД В СССР! И там будет ПЁС! Который с попаданцем будет идти по жизни бок о бок.
Вражеский дрон оборвал мою жизнь. Мое сознание перенеслось в 1982 г. Теперь я советский солдат-срочник взвода вожатых караульных собак. Мой пёс меня не признает, а деды пытаются подмять: https://author.today/work/391279
Глава 23
Для того, чтобы сделать главреду заводского еженедельника штатив, я прогулялся по корпусу и нашел бесхозные стальные прутки. Все три были подходящего размера, Причём даже надобности прогонять их через токарный станок не было, по сути, это уже оказались готовые заготовки для ножек штатива. Вариантов, что делать с прутками, был вагон и маленькая тележка, но хотелось подобрать наименее энергозатратный и простой. Всё-таки времени совсем в обрез — до конца смены осталось пару часов, а потом выходные, поездка на турбазу и визит к следователю в понедельник. В общем, явно не до него будет.
Я склонился над верстаком и прикидывал, как лучше сделать ножки для штатива. Главной конструктивной особенностью ножек штатива была регулировка по высоте. Это функция дельная, её надо сохранить. Мне следовало понять, как это реализовать максимально практично и просто. И минут через десять размышлений я нашел решение. Раз ножки теперь не деревянные, а стальные, в каждом прутке надо отфрезеровать выемку, далее просверлить отверстия под резьбу с расстоянием между ними в два сантиметра. Ну и использовать скользящую планку с крепежным отверстием через соединительный комплект типа гайка-болт. Такое решение позволит достаточно гибко регулировать штатив по высоте.
Сложно, много возни, особенно с разметкой, сверловкой и резьбой, но именно это решение мне показалось лучшим из возможных. Но тут вставала другая проблема. В нынешних реалиях, когда большая часть цеха меня сторонится, как прокаженного, найти желающих мне помочь будет непросто. Для большинства я отныне персона нон грата. А одним только слесарным инвентарем здесь точно не обойтись. Тут помимо «моих» операций — сверловки, нарезания резьбы и распиловки, ещё и и накатывание резьбы, фрезерование. Ни и покраска. По сути — полный производственный цикл.Может, лучше постараться остаться после смены и самому встать за станки… А то и вправду побегут на меня стучать, что я вместо работы то петли, то штативы делаю. И никого не колышет, что я вчера за целую команду поработал.
— И как это понимать? — отвлек меня от мысли противный голос старшего мастера.
Вот, пожалуйста, что и требовалось доказать — кто-то уже меня заложил. В течение последнего получаса на мой верстак то и дело оглядывались проходящие туда-сюда работяги. Ну и настучали-таки.
Я вздохнул, повернулся к старшему мастеру. Роман уже схватил один из прутков и вертел в руках. Не знаю, правда, что он хотел в нем разглядеть.
— Тебя, значит, оболтуса, государство кормит, поит и рабочей профессии учит. А ты мало того, что в тумбочках чужих шаришься, воруешь, так теперь в рабочее время шабашками занимаешься. Картина Репина — приплыли! — пафосно выдал он.
Я бесцеремонно вырвал у него из рук одну из ножек штатива, а пока что — обыкновенный стальной пруток.
— Во-первых, картина Репина называется «Бурлаки на Волге», — я положил пруток обратно на верстак. — А во-вторых, если не твоё, то не нужно распускать грабли.
Старший мастер от возмущения даже рот открыл. да так и стоял, воздух глотал. Отношения у меня с этим парнем как-то сразу не заладились. Противный, скользкий, что без мыла в жопу залезет. А ещё такие фрукты везде ищут свою выгоду. Поэтому, кстати, и шагают по карьерной лестнице уверренно вверх.
Пользуясь тем, что мастер безуспешно искал потерянное эмоциональное равновесие, я продолжил переть на него буром.
— Если у тебя воспитания не хватает, то я тебя научу — сперва спрашивать надо, что это, а потом уже варежку раскрывать и в чем-то кого-то обвинять, — наезжал я.
Вообще на заводе быть тихоней означает, что не сегодня-завтра тебе на голову сядут и ноги свесят. И
