Боксер 3: назад в СССР
Глава 1
— В Москву, значит, собрался, Михаил? — Тома выросла передо мной, уперев руки в боки.
— Есть такое дело, — я не стал отрицать.
А смысл из этого тайну делать? Ну собрался и собрался. Мало ли кто, куда и по каким делам собирается? Но во всем этом я как-то не просчитал один момент — я еще слишком молод, и мне нужно… родительское разрешение. На это и указала Тома.
— А родителям ты собираешься говорить, что в Москву едешь?
— Епрст, забыл сказать, — я театрально хлопнул себя по лбу ладошкой. — Ну, я позвоню папе с мамой и скажу, что в Динамо поеду. Они только обрадуются. Мы предварительно уже обо всем договорились.
Понятно, что ни с кем и ни о чем я не договаривался, но надо же как-то сделать так, чтобы старшая пионервожатая отстала? Надо. Поэтому пришлось сочинять на ходу и отбрехиваться от дотошной Томы. Родителям я обязательно позвоню позже и уведомлю о своих планах. А сейчас решил побыстрее свалить, чтобы у Тамары не возникло новых вопросов.
Не тут-то было. Тома задумалась лишь на мгновение, а увидев мою спину, окликнула:
— Михаил, а ну-ка постой!
Блин… я остановился, закатил глаза и медленно развернулся.
— Да, Тамара Ипполитовна?
— Давай-ка мы с тобой пойдем в штаб и прямо сейчас позвоним твоим родителям! Я должна знать, Михаил, что тебя точно отпускают в Москву. Вообще, конечно, письменное разрешение желательно, но так и быть, хватит устного.
Видя, что я не особо в восторге от предложения звонить родителям прямо сейчас, Тома аккуратно взяла меня за локоток и повела к штабу. Поймала-аки, блин, и в самый неподходящий момент, когда я уже вещи к поезду собирал. Отправление-то через несколько часов.
Через пару минут мы зашли в штаб, где из-за закрытых окон воняло пылью. Тома несколько раз чихнула, будто пискнула.
— Ну чего встал? — она кивнула на телефон. — Звони!
Я замялся, поскреб макушку, потому что номера своего домашнего телефона я не то что не помнил, а и не знал. О чем Томе и сообщил.
— Господи, вы хоть что-нибудь в своем возрасте запоминаете? — Тома достала небольшой блокнотик, где у нее помимо прочего хранились записи телефонных номеров пионеров. — Вот твой номер.
Она ткнула пальцем в строку. Я снял трубку, прокрутил диск, и из динамика послышались длинные гудки. Покосился на нависшую за спиной старшую пионервожатую. Вот бы никого дома не оказалось…
— Алло! — из трубки послышался голос матери,
— Привет, э… — произнес я и замер.
Мне тяжело давалось называть совершенно чужих людей своими мамой и папой. Схожие чувства у меня были, когда женился, и теща предложила называть ее мамой.
— Мама? — наконец, выдавил я.
— Привет, сыночек, как я рада тебя слышать! — заворковала та. — У тебя все хорошо? Ты первый раз нам звонишь, хотя обещал делать это каждый день!
— Отца позови, пожалуйста, поговорить надо, — я не стал вдаваться в риторику.
— Муж! Тебя сын зовёт, Мишенька!
Мать положила трубку на столешницу, и я отчетливо услышал приближающееся шаркание тапочек отца.
— Здравствуй, сыночек.
Кажется, и он искренне рад был меня слушать, несмотря на все странности и шероховатости, что были между нами в тот день, когда они оба приехали, всполошившись из-за письма.
— Пап, у меня к тебе серьезный разговор, — я сразу направил отца в нужное русло.
— Случилось что-то? — он мигом напрягся.
— Случилось только хорошее, — я обернулся на Тому, застывшую каменным истуканом. — Как я и предполагал, меня пригласили на просмотр в Москву.
— Кто пригласил? — опешил отец.
— Секция бокса спортивного общества Динамо!
В трубке повисла тишина. Я хотел добавить, мол, не зря оксом занялся, но как-то не смог эту тишину прервать. А потом раздался сдавленный шепот матери:
— Ну чего молчишь, почему ты такой бледный? Что там?
Конечно, ей же ничего толком не слышно. Судя по всему, отец радоваться моим успехам отнюдь не спешил. И думал, что же делать с неожиданными новостями. Я терпеливо ждал.
— Ты… хорошо подумал, сын? — строго спросил отец. — У нас с тобой были совершенно другие планы. И сейчас ты нарушаешь наши договоренности.
Запахло жареным, вступать в какие-либо дискуссии при Тамаре я не был готов. Но вот заветное разрешение от родителей я получить был обязан. Тем более, Тома уже что-то уловила и начала беспокоиться, того и гляди заберёт у меня трубку и поговорит с родителями сама. Тогда поездки в Москву мне не видать, как собственных ушей.
— Я поеду, отец. Вопрос решен. Спасибо за поддержку, обязательно черкану пару строк из столицы!
— Ты… — мне кажется, я отчетливо услышал, как отец стиснул трубку так, что она аж захрустела. — Да что ты такое говоришь, Михаил! Дорогая, ты слышишь, что наш сын…
Отец явно начал заводиться, но я невозмутимо делал вид, что заветное разрешение получено.
— Да, папа, спасибо большое, я рад, что ты мне разрешил ехать. Пока.
— Что спасибо? Я тебе не разрешал, да я…
Что «я», услышать не получилось. Я повесил трубку и повернулся к Томе, нацепив на лицо невозмутимую гримасу удовлетворения.
— Ну все, Тамара Ипполитовна, дело в шляпе, отец разрешил ехать, а еще удачи пожелал! — заверил я.
И с этими словами незаметно выдернул кабель телефона из разъема. От греха подальше, если папа таки захочет перезвонить.
Тома, судя по всему, ор моего отца не слышала — просто, наверное, ожидала более короткого разговора, вот и напряглась сперва. Пыль, которой было полно в штабе, сыграла свою роль — динамик забился, и слышимость резко упала.
— А чего же трубку мне не дал? Я же здесь за этим.
— Так папа на работу спешил, — я коротко пожал плечами. — Говорит, Тамаре Ипполитовне привет передавай.
Тома помолчала, подумала — годится ли такое разрешение или нет, а по итогу только отмахнулась.
— Хорошие у тебя родители, Миш! Не каждый вот так своих детей поддерживает.
Я кивнул. Разговор был закончен, Тома пошла по своим делам, а я вернулся к сборам. До поезда оставалось всего несколько часов, и
