в себя не скоро. — А ты, я смотрю, жадный сукин сын. Совсем не хочешь делиться таким замечательным миром.
— Был бы только рад, окажись здесь люди из моего мира. Не моя вина, что вы с Уоспом оказались поехавшими нелюдями. — Рычу я, шагая навстречу Лексу. Он, кажется, всерьез настроился на натуральный мордобой.
— Ты просто придурок, неспособный оценить открывшиеся перед собой перспективы. — Цедит Лекс. В его руке появляется хищное лезвие тяжелого ножа. Мяснику в пору. — Что же. Самое время разделаться с тобой, а потом браться за твою подружку.
— Это ты придурок, Лекс. — Мой искренняя веселая улыбка заставляет врага сбиться с шага. На ненавистной харе проступает растерянное недоумение. — И даже не оттого, что не научился видеть в окружающих что-то большее, чем инструмент удовлетворения примитивной похоти и идиотской жажды власти. Таких утырков в мире навалом. Есть куда более весомая причина того, что ты идиот.
— Ну так просвети же меня, — нож в руке Лекса прыгает из стороны в сторону. Он, похоже, владеет им очень и очень недурно.
— Ты придурок оттого, что решил заявиться с ножом на перестрелку. — С удовольствием повторяю бородатый анекдот.
Одно мгновение — и в рожу врага смотрит извлеченный из кобуры «Аллигатор». Позволяю себе задержаться на долю мгновения, наслаждаясь медленно вытягивающейся харей Лекса. Грохот выстрела. Отдача привычно бьет в кисть, словно ошалевший бык на корриде. Тяжелый свинцовый подарок напрочь сносит врагу голову. Нелепо дернувшееся тело валится на каменные плиты.
Позади грязно матерится Майя. Кажется, ее здорово выбешивает тот факт, что развязка обошлась без ее участия.
Танцующий Бриз уходит прочь от берега. За кормой привычно плещут морские волны. Небо постепенно окрашивается в робкие рассветные цвета. Огромный город, чьи ночные огни погасли совсем недавно, едва заметен на самой линии горизонта. Зато прекрасно виден густой столб черного дыма, что валит от развалин величайшего из небоскребов Антапура. Наверняка там уже вовсю старательными муравьями суетятся спасатели.
— Это был атас. — Ухмыляется Майя. Рыжая развалилась на корме рядом со мной. И вовсю наслаждается холодным пивом.
— Ума не приложу, зачем капитану потребовалось уматывать из города. — Пробормотал присоединившийся к нам Атаго. — Неужели вы там ухитрились наследить?
— Нет. — Усмехнулся я. — Просто Рензан — перестраховщик.
Командир и впрямь решил следующие пару дней переждать вдали от Антапура. Смысла в этом немного — но, в конце концов, почему бы и нет?
— Жду не дождусь завалиться в «Красотку». — Мечтательно протянул Атаго. — Самое время выжрать всю чабату и перетрахать всех шлюх в этом заведении.
Глава 25
Мой новый мир
Широкий полупустой проспект. Вполне приличная четырехполосная дорога. А на ней — почти приличное асфальтовое покрытие. По обе стороны жмутся друг к другу крохотные хибарки и наглухо запертые гаражи. Классика антапурской архитектуры, предпочитающая говно и палки любому другому материалу. Где-то далеко за спиной на дороге появляется разметка, а вокруг вырастают настоящие офисные здания, торговые моллы, бизнес-центры и прочая ерунда. Но ближе к окраинам центральная улица Антапура отличается от прочих разве что шириной проезжей части.
Мой грузовичок споро катит навстречу встающему солнцу. Одной рукой старательно держу баранку, вторая вцепилась в стаканчик с кофе. В рейд меня отправили в гордом одиночестве: Рензан решил, что развозить заказы — не капитанское дело. От Сида здесь никакого проку, Атаго еще не вернулся из «Красотки». А Майя категорически заявила, что того, кто осмелится разбудить даму в столь раннее время, следует пристрелить без суда и следствия. Наверное, шутила. Или нет. В таких вопросах с моей безбашенной возлюбленной никогда нельзя сказать наверняка. Так что остается зевать в гордом одиночестве на бьющий прямо в глаза солнечный свет.
Ага, вот и нужный поворот. Старый пикап, лязгая разбитой подвеской, заруливает к негостеприимно закрытым воротам очередного малопримечательного гаража. Рядом с железными створками апатично курит напоминающий бульдога загорелый битюг. На солнце сверкает смуглая лысина, удивительно гармонируя с толстенной золотой цепью, наполовину скрытой черной растительностью на груди. Честное слово, еще немного — и покажется, будто он зачем-то напялил свитер. Появление мое бугай проигнорировал. Чего он, тоже не проснулся еще?
Палец коротко надавил на центр руля. Пикап в ответ разразился коротким хриплым взвизгом, лишь отдаленно напоминающим присущее автомобильному племени бибиканье. Громила в ответ со все тем же апатичным видом несколько раз врезал кулаком по железной двери. Вскоре ворота открылись. Грузовичок, выплюнув в мир черное облачко выхлопа, заехал внутрь.
— В кузове. — Сообщил я сунувшемуся навстречу «бизнесмену» — точной копии курящего на улице орангутана. — Все, как договаривались.
— Ага. — Прогудел здоровяк, вытаскивая из кармана шорт пачку папирос.
Грузчики тем временем взялись вытаскивать из кузова одинаковые плоские коробки. Ума не приложу, зачем этой компании полубандитского вида потребовались киберпанели. Вряд ли украшенные татуировками и обвешанные золотом громилы на досуге забавляются программированием. Впрочем, ларчик открывается — проще некуда. Промышляющие всем подряд ребята — одна из множества «прокладок», через которых хайтек идет серьезным дядям, ворочающим миллионами в центральных небоскребах. Местный бизнес никогда не заморачивался покупкой лицензий там, где можно здорово сэкономить на высокотехнологичном пиратстве.
— Слыхал новости? Вчера Билли Бона взорвали. Прямо у Пурпурного Клуба. Вконец озверели, беспредельщики. — Поделился известием орангутан, выпуская в потолок струю дыма.
Я лишь сочувственно хмыкнул. Антапур после падения Октопуса натуральнейшим образом свихнулся. Корпорация развалилась за считаные дни. А следом за ней в хаос свалилось и правительство. Город захлебывается в бесконечной войне всех со всеми. Мафиозные кланы и присосавшиеся к власти группы делят мир. И, естественно, не стесняются использовать для этого старые добрые аргументы: огнестрел и взрывчатку. Количество взлетевших до луны важных шишек уже перевалило за полтора десятка. И едва ли в ближайшие месяцы что-то изменится. Простые же обыватели, в массе своей, на разборки местных вершин пищевой цепи плевать хотели. Старая народная мудрость: кого бы ни взорвали в бронированном по самый потолок лимузине, бедные от этого станут беднее. А от того, что богатые после сокращения собственного поголовья станут еще богаче, им ни горячо, ни холодно. Кажется, мои надежды изменить Антапур к лучшему были той еще блажью…
Тяжелый рев с улицы.
— Чо там? — Встревожился главарь. И засобирался наружу — навстречу заглянувшему внутрь братцу. Я, движимый скорее любопытством, нежели опаской, поплелся следом. Кофе в стаканчике, наконец, закончился, но в глазах по-прежнему
