мои губы своими.
*****
Рэйгард
С самой первой нашей встречи не думаю ни о ком, кроме неё. От такого у кого угодно башню снесёт. Внутри всё на разрыв. Но… Не напугать. Сдержаться.
Едва мой язык врывается в её отзывчивый ротик, меня накрывает так, как никогда прежде. Кира отвечает на поцелуй, робко и неуверенно. И от её чистоты и неопытности кровь закипает в венах. Но ещё сильнее мурашит от того, что у меня получается поймать то, что она чувствует. Волны наших ощущений схлёстываются, перетекают, закручиваются водоворотом. Слышу, как колотится её сердце. А у меня внизу всё стягивается в болезненный узел. Меня трясёт.
Ворваться, взять, присвоить, моя.
Усмиряю первый порыв. Нельзя. Моя навсегда. Беречь.
Хаосова рубашка не даёт добраться до тела. Кира вздрагивает, когда раздаётся треск ткани, и я шепчу в припухшие губы:
– Это лишнее.
Не оставляю времени задуматься, испугаться. Снова атакую её рот, а пальцы штрихами и перебежками изучают изгибы, впадинки, выпуклости, рисуют зигзаги вокруг вершинок груди. Пропускаю между пальцами затвердевшую бусину и легонько её сжимаю. Тело Киры выгибается дугой, едва не сбрасывая меня. Не останавливаясь ни на миг, языком и пальцами терзаю, глажу. Ловлю каждый стон, каждый выдох, каждый всхлип. Моя. Жаркая, горячая, отзывчивая. Только моя.
Скольжу губами по шее, по ключицам, ловлю разбегающиеся волны мурашек, добираюсь до упругой груди. Языком высекаю искры из затвердевшей вершинки. Стоны становятся громче, протяжнее, сменяясь лёгкими вскриками. Пальцами нахожу набухший узелок плоти внизу. Дрожь тела любимой становится частой.
Останавливаюсь, вызвав нетерпеливый стон.
Всё, больше не могу. И так неясно, на чём держусь.
Толкаюсь бёдрами вперёд. Замираю у последней преграды.
– Кир-ра, маленькая моя, потерпи.
Последним мощным движением врываюсь внутрь. Кира охает, и я замираю. Но уже через мгновение моя девочка сама со стоном подаётся вперёд.
– Тише, не спеши, всё будет хорошо, – уговариваю то ли её, то ли себя.
Меня захлёстывают обжигающие потоки льда и огня. Всё это закручивается с моей водяной стихией в один мощный водоворот.
Начинаю медленно двигаться, виток за витком, провоцируя новые волны дрожи, заставляя захвативший нас водоворот то сжиматься, то расширяться. Пульсация ускоряется, переходя в мощную вибрацию, которая почти мгновенно дорастает до пика. Замираем на вершине.
Мир взрывается ледяным крошевом, каплями бирюзы и пылающими искрами. Несколько мгновений мы не существуем, а потом яркие осколки мозаики складываются в нечто новое, создавая прочную связь между двумя людьми, созданными друг для друга.
– Моя любимая, – шепчу я, зарываясь в огненные волосы и вдыхая цветочный аромат. – Только ты, навсегда.
Кира прижимается ко мне всем телом, утыкаясь носиком в шею. Между нашими телами не остаётся ни миллиметра пространства. Кожей ощущаю все её вкусные выпуклости и своё мощное желание повторить.
– Рэй, – произносит она с чувством и проводит кончиком языка по моей шее.
– Провоцируешь?
– Ага, – с готовностью соглашается жена.
Глава 32. Остров с трёхглавой скалой
После того как я убедилась, что никто меня не отправит ни домой, ни в академию, я рассказала Рэю и Веллу о скале с тремя вершинами.
– Знаю такой остров, – задумчиво отвечает Рэй. – Он на краю архипелага и с той стороны, которая ближе к Амиратам.
В лице Велла, который последние дни напоминает ледяную статую, появляется интерес.
– Так плывём туда немедленно! – нетерпеливо восклицает он.
Ну хоть немного ожил братик. Я теперь в курсе его истории, хоть и самую малость. В душу к себе Велл никого не пускает. Когда я пересказывала всё, о чём при мне говорили пираты, упомянула и слова Верна о девушке, которую он доставил к шейху Ангильи.
Едва я повторила описание, услышанное от Верна: «огненно-рыжая аэртанка с глазами цвета шоколада» – лицо брата исказилось от боли. Велл дослушал мой рассказ и молча вышел. Он ничего не объяснил, но я и сама поняла, что украденная девушка – причина вечной замороженности моего брата.
И сейчас Велл готов пешком идти по воде, лишь бы добраться до того, кто виновен в исчезновении его любимой.
Рэй в ответ на порыв Велла с сомнением качает головой.
– Много раз бывал на этом острове, но там ни портов, ни охраны. И пространство открытое. Если база находится именно там, – он бросает взгляд на меня, – а я доверяю Кириному наргу, то она хорошо спрятана, и стоит появиться там королевскому флоту, нас заметят и затаятся. К такому сценарию мерзавцы должны быть готовы.
Ну да, пять огромных фрегатов не смогут не заметить.
– Так что же делать, сидеть здесь и ждать? – рычит Велл. – Если наши догадки верны, то Верн может быть сейчас на острове. А оттуда либо с помощью перезаряженного артефакта, либо на каких-нибудь амиратских судах, он переберётся в Гериси или Ангилью, и нам его не достать. Перекрыть все пути отхода и атаковать. Едва ли они там держат много сил.
– Ты забываешь, Роувелл, – Рэй смотрит ему в глаза давящим взглядом, – что наша основная цель – найти эту базу. И если мы совершим ошибку, кто знает, чем это закончится. Десятки вывезенных из Айсгарда и Аэртании девушек с магией, то есть из благородных семей, – это повод к большой войне. И, как ты думаешь, что могут предпринять шейхи, чтобы скрыть это?
– Уничтожить базу?! – вырывается у меня. – Вместе со всеми, кто на ней!
Рэй бросает на меня одобрительный взгляд.
– Да, наша первоочередная цель не Верн.
Глаза Велла меняются, в них появляется вертикальный зрачок, а лицо и руки начинают покрываться чешуёй. Ох, если Ледяной дракон вырвется прямо сейчас в капитанской каюте, то он разнесёт половину помещений на верхней палубе.
Но Рэй продолжает буравить взглядом моего двоюродного брата. И не только он. Зрачки мужа тоже становятся вертикальными, но дальше этого дело не идёт. Сейчас меряются характерами два дракона. Впрочем, до настоящего противостояния не доходит. Велл и сам понимает правоту слов Рэя, а потому останавливает оборот и загоняет зверя внутрь.
– Велл, – продолжает Рэй, и я слышу в его голосе сочувствие, – поверь мне, если есть хоть малейший шанс найти этого мерзавца и призвать к ответу, я его не упущу.
– Тебе легко говорить, – огрызается Велл, но я чувствую, что он уже признал правоту Рэя. – Твоя любимая рядом с тобой.
А у меня в душе два чувства: горечь, потому что я ощущаю боль брата, и одновременно гордость за мужа. Рэй, привыкший командовать только своими людьми, которых сам набирал на «Стремительный», сейчас легко управляется с вверенным ему флотом. И я вижу, как меняются
