клубом делать, рационализаторы вы несчастные? Приказ есть приказ!
Ш а т у н. Что будем делать, рационализаторы несчастные?
А н д р е й. И петь будем, и гулять будем, с тобой на двоих выпивать будем!
Ю з и к. На троих.
Ш а т у н. Правильно! А им огороды шась по окна! (Незаметно берет бутылку шампанского.)
На площадь выходят с е к т а н т ы, среди них Г а л я. Они несут на носилках какого-то ч е л о в е к а в черных очках и поют псалом[2] на мотив песни о том, как шумел камыш:
Мы во Христе родные братья,
Я слышу, люди говорят,
Но их холодные объятья
Мой ум и сердце леденят.
Ш а т у н (спьяна не разобравшись, включается в хор и становится на пути сектантов). «…Одна возлюбленная пара всю ночь гуляла до утра!»
Тэкля отпускает носилки и бросается к Шатуну. Носилки наклоняются, и незнакомец сползает на землю. Сектанты поднимают шум.
Т э к л я (Шатуну). Опять нализался, чтоб тебе залиться ею! Божечка мой милосердный, когда уже мое горечко кончится?!
Ш а т у н. Держись, Тэкля, правой стороны, а за свиней я с тебя шкуру спущу!
Х а р и т о н (истерично). Человека поднимайте, ета самая, чего уши развесили? (Савосю.) Дверь открой, старый пень!
Савось открывает дверь молитвенного дома. Прасковья, Тэкля, Марьяна, Ульяна, Агафья, Матвей с одной стороны поднимают носилки, и незнакомец опять сползает на землю. Тогда они подхватывают его за ноги и под мышки и тащат в молитвенный дом.
Ш а т у н (лезет к незнакомцу). Хочешь я тебя поцелую?
Х а р и т о н (кричит). Отпусти, ета самая, пророка, свинья немытая!
Руки у Харитона заняты, и он отбивается от Шатуна ногой. Сектанты уносят незнакомца в молитвенный дом.
Ш а т у н (сердито). У-у-у, крыса рыжая! (Поет.)
Я одинок, ты видишь, боже…
Кругом помятая трава…
Живут же люди! Не успел стиляга нарезаться, а его уже на руках несут!
В момент, когда сектанты входят в молитвенный дом, Андрей хватает Галю за руку и оттаскивает в сторону. Она пытается вырваться, но не может.
Г а л я (решительно). Пусти!
А н д р е й. Нам надо поговорить!
Г а л я. Не о чем нам говорить! Пусти!
А н д р е й. Галинка, так больше нельзя!
Г а л я. А издеваться над людьми можно? Закрывать их можно?
А н д р е й. А что мне еще оставалось делать? Все люди как люди, а ты?.. «Отче наш иже еси-и-и». На тебя же смотреть тошно!
Г а л я (оскорбленно). Ну и не смотри. Тебя никто не просит!
А н д р е й. Кошмар! Человек преодолел земное тяготение, а она какого-то паралитика на плечах таскает!
Г а л я. Кого хочу, того и таскаю! А тебе что, не все равно?
А н д р е й (неожиданно для самого себя). Я же люблю тебя, дуреху, потому и не все равно! Можешь ты понять это головой своей? Или они тебе забили ее псалмами по самую макушку?
Г а л я (испуганно). Не надо! Не говори так!
А н д р е й (передразнивает). Не говори!
Г а л я (со слезами). А я в чем виновата? (Уткнувшись лицом в плечо Андрея, плачет.)
Из молитвенного дома выбегает П р а с к о в ь я. Ей удается прорваться к дочери. Она хватает Галю за руку и замахивается на Андрея.
П р а с к о в ь я (истерично). Изыди с глаз моих, ирод! Голову расколю, нехристь!
Из молитвенного дома выбегает С а в о с ь.
С а в о с ь (властно). Прасковья, охолонь!
А н д р е й. Тихо, мама! Мама, ша!
П р а с к о в ь я. Я бы такого сынка, как ты, маленьким в лоханке утопила! (Тащит Галю в молитвенный дом.)
Все стоят подавленные и обескураженные.
Т и х о н (Андрею). Ну и что, в принципе, будем делать?
А н д р е й (зло, громко, с вызовом). Молиться будем, брат мой! На небо вместе с ними полезем! Охота на таких остолопов, как ты, сверху поглядеть!
Андрей уходит. За ним идут Юзик, Надейка и Шатун.
С а в о с ь (пьет вино, Тихону). Видал, не при нас будь сказано!
Т и х о н. Что же это за комедия, в принципе, получается?
С а в о с ь. А это уже так — где перегиб, там и комедь. Наши пророка приволокли. Зачем же этим басурманам бородатым надо было замыкать нас? (Тихону, по секрету.) Иди сюда, Тихон. Не при нас будь сказано, это, когда наши стулья крошили в клубе и окна били, я маненько посматривал на эту самую королеву с Шанцеклеров. Такая, скажу тебе, справная молодица, что на нее любой христианин и без принуждения мог бы глядеть до второго пришествия. Ну, не при нас будь сказано, одежонки на ней все же маловато, что и говорить…
Т и х о н (взрываясь от злости). Пошел бы ты, дед, знаешь куда со своей королевой вместе!
С а в о с ь. Псих свихнутый, что я тебе такого сказал? (Пожав плечами, направляется в молитвенный дом.)
Тихон остается один. До него долетают песнопения сектантов.
Т и х о н (возбужденно, зло, с угрозой). Ну, дед! Ну, прохиндей! Я на вас управу найду! Я вас всех…
Подходит пьяный Ш а т у н с бутылкой и кубком.
Ш а т у н. А я те скажу: держись правой стороны, и тебя никто никогда…
Т и х о н (вырывает у Шатуна из рук бутылку и бросает об пол). Да я вас… Да я тебя… Я знаешь что сейчас со всеми вами сделаю?!
Ш а т у н. Зачем добро губишь, недотепа?!
Т и х о н. Я вам мозги вправлю! Я вас воспитаю! (Осенило.) Я позвоню! Я сейчас пойду… и позвоню… в общество… по распространению. В «Знание». (Уходит.)
Шатун делает жест, характеризующий Тихона как ненормального. Из молитвенного дома все сильней слышны песнопения.
II
Молитвенный дом. П р а с к о в ь я убирает помещение, наводит порядок.
С е к т а н т ы поют псалом на мотив песни «Златые горы».
Прости нам, господи, обиды,
Грехи нам тяжкие прости.
Пошли нам ясную планиду
И всех нас в рай к себе пусти.
Мы видим там златые горы
И слышим райских песен звук.
К суду господнему идем мы
И не боимся страшных мук.
Х а р и т о н вводит А н т о н и я, который с его помощью занимает место за продолговатым столом с небольшой переносной трибуной. Сектанты с благоговением смотрят на «пророка».
Х а р и т о н. А сейчас познакомимся с дорогим братом нашим ясновидцем и пророком Антонием. Быстренько, ета самая, станьте все в цепочку.
П р а с к о в ь я (помогает выстроиться). В цепочку, сестрицы, в шнурочек, любые! Около стеночки, около стеночки.
Сектанты с трудом выстраиваются в очередь. Каждому хочется быть ближе к «пророку».
А н т о н и й. Познакомимся, мои возлюбленные братья и сестры во Христе Иисусе!
Х а р и т о н (подводит Савося, докладывает). Брат Савелий, сторож, ета самая, храма, активист и все такое.
Антоний ощупывает лицо Савося, как это делают слепые. Старик теряется и не знает, как себя вести.
С а в о с ь. Чего это
