спрашивает рецензистка из издания «Сценический дневник». — Я наслышана о бурной интрижке, которая была у вас в театральной школе. Вы все еще вместе?
Итан делает глоток шампанского и кивает девушке, болтающей с ним.
Я не могу отвести от него взгляд.
— Нет. Не вместе.
— Вы – друзья?
Он переводит взгляд на меня и пристально смотрит.
— Нет. Не совсем друзья.
— Что тогда?
Итан хмурится. Знает ли он, что я говорю о нем?
— Он… Итан.
— Что это значит?
— Я все еще пытаюсь это понять.
— Хммм, звучит интригующе.
— Да. Это точно.
Марко проносится мимо и целует меня в щеку. Он делает это часто сегодня. Это довольно очевидно, что он в восторге от того, как публика приняла шоу.
— Марко, я пытаюсь вытянуть из мисс Тейлор подробности отношений с ее партнером по шоу. Она очень скрытничает. Не хочешь поделиться подробностями?
— Моя дорогая, — говорит Марко. — Если бы я мог понять, что происходит между моими ведущими актерами, репетиции не были бы так сильно наполнены напряжением и раздражением. Но опять-таки, шоу получилось бы безжизненным. Что бы ни происходило между ними, я молюсь, чтобы это продолжалось. А теперь, давайте поговорим о великолепной статье, которую вы нам посвятите.
Марко приобнимает девушку рукой и уводит.
Я едва ли это замечаю. Итан все также смотрит на меня. Среди всего этого буйства и энергии, он действует на меня успокаивающе.
Он извиняется перед девушками, которые окружают его, и направляется ко мне, весь такой красивый в своем костюме. Люди говорят ему поздравления, пока он проходит мимо, и несмотря на то, что он благодарит их, все его внимание остается на мне.
Когда он доходит до меня, он приподнимает свой бокал шампанского.
— За нас.
— За нас, — говорю я, и чокаюсь о его бокал. — Мы были великолепны сегодня, пусть это и говорю я сама.
— Так и есть, — соглашается он. — но я поднимал тост не за наше шоу.
Он наклоняется и целует меня в щеку.
— Ты так чертовски красива, что будоражишь во мне очень плохие мысли. Пожалуйста, прекрати.
Я делаю небольшой глоток шампанского, сопротивляясь порыву обмахнуть свое лицо.
— Забавно. Я собиралась сказать абсолютно то же самое и тебе.
Остальная часть вечера проходит, как в тумане. Мы проводим время с его родителями и сестрой. Болтаем с Тристаном и его спутником. Фотографируемся для множества светских порталов. И все это время, между нами тлеет искрящееся напряжение.
Каждый взгляд наполнен страстью и ожиданиями. От каждого прикосновения в животе вспыхивают искры.
Когда вечеринка подходит к концу, он ждет меня с пальто наготове. Пока он помогает мне надеть его, он в нежном поцелуе приникает к моей шее .
Меня охватывает дрожь, и я закрываю глаза.
— Прости, — говорит он, и отходит от меня. — Я просто… Мне очень трудно не прикасаться к тебе этим вечером. — Он качает головой и смеется. — Ладно, буду честным, мне всегда трудно не прикасаться к тебе. Просто сегодня – особенно сложно.
22
НАЧАЛО КОНЦА
Три года назад
Вестчестер, Нью-Йорк
Гроув
Эрика входит в аудиторию с таким видом, словно на ее плечах вся тяжесть этого мира. Царит абсолютная тишина. Ощущается напряжение.
После субботних показательных постановок, у агентов, режиссеров и продюсеров были все выходные, чтобы предоставить нам свои предложения, и сейчас настал тот самый момент истины, когда мы узнаем, кому какие предложения поступили.
— Прежде всего, — говорит Эрика, прижимая к себе пачку конвертов. — позвольте мне просто сказать, как сильно я горжусь вами. Качество ваших выступлений в субботу было превосходным, ваша самоотдача со зрителями проявилась как нельзя лучше. Однако, те из вас, кто не получит выгодных предложений, прошу – не отчаивайтесь. Это не значит, что вы не талантливы, и это определенно, не значит, что вас не возьмут на работу. Это лишь означает, что вы не подошли на роли, которые они предлагают.
Она идет по аудитории и дает нам конверты. Итан получает два конверта. Я тоже. Многие другие так же получают по два конверта. Большинство получают один. И пару человек не получают ни одного.
Айя сидит с пустыми руками и ударяется в слезы. Эрика обнимает ее и говорит, что и для нее найдется роль.
Дрожащими пальцами я открываю свой конверт.
Первый – от репертуарной компании в Лос-Анджелесе, которая хочет, чтобы я стала их постоянным членом. Они занимаются постановкой современных пьес и работают по принципу разделения прибыли.
Когда я открываю другой конверт, мне приходится прочесть его три раза, чтобы полностью понять смысл. Оно от продюсера. Он хочет организовать внебродвейскую постановку пьесы «Портрет». Полностью на профессиональном уровне. Пять недель репетиций и плюс, ориентировочно, один сезон будет длиться шесть недель. Он уже приобрел права и хочет, чтобы мы с Коннором были его главными звездами.
Я перевожу взгляд на Итана. Он хмуро смотрит на одно из своих писем. Я зову его по имени, и он поднимает на меня взгляд.
— Что в письме? — спрашиваю я.
Он приподнимает два листа бумаги.
— Ну в первом, Лоубриджская шекспировская компания хочет, чтобы я присоединился к их следующему европейскому туру в роли Меркуцио для «Ромео и Джульетты».
— Это же невероятно!
— Ага.
— Тогда почему у тебя такой пришибленный вид?
Он качает головой.
— Другое от… Нью-Йорского шекспировского театра. Они хотят, чтобы я сыграл в «Гамлете».
— Какую роль?
У него изумленный вид.
— Главную. Полагаю, им понравился мой монолог.
— О боже, Итан, это же невероятно!
— Да уж. Аж не верится.
— А ты поверь! Ты – прекрасный актер, и твои предложения – прямое тому подтверждение. Почему ты не рад?
— Я… просто… без понятия, что выбрать. У европейского тура более долгий контракт, но другой… в смысле, это же «Гамлет»! Я годами говорил, что готов отдать свое левое яичко, чтобы сыграть эту роль.
— Тогда выбирай его. Это одна из самых востребованных мужских ролей. И ты абсолютно точно покажешь класс.
Он пожимает плечами.
— Надеюсь, так и будет. Эй, а что там у тебя?
— Ну мне предложили место в Круглом театре Лос-Анджелеса.
— Серьезно? Эти ребята впечатляют. У них передовые постановки. А что во втором конверте?
— Ну вторая – внебродвейская постановка.
— Ты шутишь? Блин,
