Правящий дом Бриллиантиды пал в первые дни сражений. Рейд к королевской резиденции был столь неожиданным и стремительным, что охранявшие дворец гвардейцы смогли лишь геройски погибнуть… Прекрасные мощеные дороги, особенно хорошо содержавшиеся в западной части острова, предали своих рачителей: легкая артиллерия республиканцев ненамного отстала от передовых кавалерийских частей. Выстроенный на берегу и неплохо защищенный со стороны моря дворец был практически беззащитен против удара с суши — великолепный архитектурный ансамбль предназначался для услаждения эстетического чувства, а отнюдь не для долгой осады. Свою роль сыграла и разница в ручном огнестрельном оружии. Королевская гвардия была вооружена капсульными «Бригадирами» с примыкаемым длинным штыком, напоминавшим по форме тростниковый лист. Такое оружие имелось и у некоторых республиканских солдат, но по большей части они палили из «фортуганок» — нарезных ружей системы Дрослицы, легких и намного превосходивших устаревшие «Бригадиры» по точности, дальности и скорострельности. Особенностью их конструкции была так называемая «внутренняя пороховница» с изрядным запасом пороху: круговым движением специального рычага толика его отмерялась в казенник, так что стрелку оставалось только поставить капсюль да вбить в ствол пулю.
Его Величество король Бриллиантиды Крайоль V пропал без вести. Его тела не нашли в руинах дворца, среди павших; и победители решили, что монарх своевременно покинул обреченную резиденцию. Но и немногие спасшиеся, сохранившие жизнь и свободу (им пришлось на прогулочной шлюпке пересечь десятикилометровый пролив между Бриллианой и Клирикой), не знали, какая судьба постигла короля. Каждая сторона полагала, что монарх находится в стане противника — и действовала, исходя из этого; правда стала известна лишь много позднее.
ГЛАВА 3
Рефлектор мощного ацетиленового фонаря, казалось, плавал в воздухе — ничего больше не существовало. Слезы пролагали по лицу щекочущие дорожки, смешиваясь с потом. Чертовски хотелось смежить веки… Рывок за волосы:
— Глаз не закрывать!
Голос грубый, бездушный, жестяной — его обладатель просто исполняет свою работу. Она, должно быть, изрядно ему надоела, но дело есть дело… А вот другой голос, напротив, полон какого-то нехорошего интереса — и не замолкает ни на минуту, жужжит, словно попавшая в сахарницу муха…
— Ну что ж вы засыпаете сидя, голубчик! Право, нехорошо… Наше общение только началось; впереди еще масса интересного… Масса! Позвольте-ка для затравки рассказать вам одну любопытную историю! Случилась она без малого дюжину лет назад при живейшем участии некоего Атаназиуса Квантикки — какое знакомое имя, правда? Так вот, господин Квантикки был чрезвычайно ловок по части всевозможных капканов и ловушек — на птицу, на зверя… Ну и на двуногую дичь тоже, о том и разговор. Настоящий талант, господа; редкий и странный, но тем не менее. Я бы сравнил этого типа с пауком, искусно плетущим ловчие сети. И как-то раз в его паутину попался ночной мотылек, наивная юная барышня, жаждавшая любви и ласки… Бедняжка страдала редким наследственным заболеванием — альбинизмом и не была избалована мужским вниманием. А тут такой случай! Блестящий молодой кавалер; смелый, мужественный, обходительный, к тому же — всегда при деньгах… Ясное дело, она просто не смогла устоять!
Кавалера, однако ж, интересовала отнюдь не только хрупкая болезненная девушка. Так случилось, что страсть к изготовлению различного рода ловушек он совмещал с еще одним, куда менее безобидным занятием — шпионажем в пользу королевства Бриллиантида. По странному стечению обстоятельств тесть господина Квантикки служил в республиканском адмиралтействе ночным сторожем, то есть — имел доступ внутрь. Разумеется, ключей от кабинетов у него не было; но тамошние замки вряд ли смогли бы остановить более-менее опытного взломщика… Они и не остановили; впрочем, прошу прощения — я немного забегаю вперед.
В те времена Республика имела два адмиралтейства — столичное и еще одно, расположенное в милом приморском городке Саргассова Гавань. Четкого разграничения полномочий между ними не существовало, хотя и предполагалось, что столичное занимается больше вопросами стратегического планирования, а приморское — обеспечением береговой обороны. Такое положение вещей, надо сказать, вызывало изрядную путаницу… И вот как-то раз, ненастной ноябрьской ночью, адмиралтейство Саргассовой Гавани вспыхнуло, словно коробка спичек! Несомненно, это была диверсия, тщательно продуманная и великолепно исполненная. Солдаты, охранявшие здание, пали от рук неведомых убийц — те чрезвычайно ловко владели холодным оружием. Удар кинжала, как известно, бесшумен и не вызывает такого переполоха, как выстрел… Знаете, имей мы в ту пору на вооружении некоторые из нынешних методов — убийцы и поджигатели не смогли бы ускользнуть; их выследили бы уже на следующий день и предали скорому и справедливому суду. Но увы! Все, что нам удалось тогда узнать, — примету одного из нападавших… Да, смерть от кинжала порой бывает долгой и мучительной. Раненый часовой все же смог дотянуть до приезда полиции; он и сообщил, что успел зацепить негодяя, ткнуть штыком в челюсть… Кстати: что, если мы сбреем вам эту бородку — не обнаружатся ли под ней интересный старый шрам?
Пожар в Саргассовой Гавани совпал по времени с одним любопытным наблюдением. Наш сотрудник совершенно случайно обнаружил, что некие люди целенаправленно скупают лоции и старые географические карты, в особенности интересуясь мореходными — с результатами промеров глубин, направлением течений и все в таком роде. Сперва этому не придали большого значения; лишь позже, связав воедино все факты, мы поняли: в те дни разведкой Королевства проводилась, пожалуй, самая масштабная и значимая из всех операций — уничтожение либо фальсификация документов, так или иначе связанных с Бриллиантовым архипелагом. Можете принять мои запоздалые поздравления, Атаназиус: прежде чем мы сообразили, что, собственно, происходит, большинство данных было стерто с лица земли — зачастую вместе с людьми, ими обладавшими. Да, ваши труды увенчались полным успехом… Произошедшее в столичном адмиралтействе стало последним, завершающим штрихом. На этот раз вы решили обойтись без поджога — может, потому, что пожарная часть располагалась в двух шагах, на соседней улице?
Я не знаю, как вам удалось уговорить вашего тестя пойти на предательство; могу лишь догадываться. Наверное, исподволь, незаметно, постарались внушить ему скверные мысли; может быть — умело растравляли какие-то старые обиды… Но рождение внучки, конечно же, явилось для старика наивысшей радостью: теперь он был готов на все, дабы сохранить хрупкое семейное счастье… А вы не преминули этим воспользоваться. Полагаю, вы заранее спланировали появление ребенка — и те чувства, которые оно вызовет у тестя. Это было очередным капканом, ловушкой, в изготовлении которых вы столь преуспели…
Капканщик вдруг заскрежетал зубами и рванулся вперед — туда, к этому ненавистному голосу, прячущемуся за пятном яркого света; но цепи держали надежно.
— Судя по вашей реакции, Атаназиус, я попал в точку, э?
— Это ложь! — прохрипел капканщик.
— Ну-ну; так уж и ложь… Я не сомневаюсь, что вы любили малышку, да и ее мать тоже — пускай по-своему, корыстно, но любили. Однако это не помешало вам использовать свое семейство ради высших целей… Тех, которые вы полагали высшими. Пропажа документов обнаружилась совершенно случайно — скажите спасибо некоему Адриану Брызуле, мелкому чиновнику архивного отдела. Необычайно занудливый тип, надо сказать, и чертовски пунктуальный. Когда он обратился к вышестоящему начальству, его засмеяли; однако Брызуля не успокоился. В конце концов он добился того, что началась ревизия, — и вот тогда пришло время схватиться за голову высоким чинам… Поначалу они решили скрыть случившееся; но, к счастью, поняли, что подобное тянет на государственную измену — и уведомили контрразведку. Мы взялись за поиски, довольно быстро сузили круг подозреваемых и вышли на вашего тестя. Единственным слабым местом оставались мотивы; вот тогда-то мне и пришло в голову поинтересоваться относительно ближайших родственников. И сразу же всплыл некий тип, весьма колоритный и промышляющий черт знает чем… Мне продолжать?
