с небольшим полуовальным атриумом у входа, с мраморными колоннами, камином сбоку и дверью-зеркалом в конце. Мне сразу захотелось спрятать руки за спину, не дышать и идти на цыпочках, чтобы каблуки не стучали о паркет.
Окна были задернуты. Плотные шторы не пропускали сюда свет, и я щелкнула пальцами, надеясь, что кристаллы отзовутся.
Они отозвались. Правда, было их не много и все очень тусклые, холодные. Стало хуже: множество теней и искажений, неприятный голубоватый свет, еле заметно мерцающий.
– Кристаллы пусты, – сказал Ахо.
– Я так и поняла.
Черный кот лег у зеркала-двери, скрестив вытянутые лапы, как маленький сфинкс. Он смотрел на стеклянную поверхность, в которой отражалась комната со всеми ее тенями, бликами, колоннами и картинами на одной из стен.
– Там… какой-то кабинет, – сказала я. – Леди Анита не открывала ее, но оставила ключ, насколько я знаю.
В зеркале справа была замочная скважина.
Какая ирония, подумала я. Все то время, пока я нахожусь здесь, зеркала были дверьми, потому что были образом двери, представлением о ней. И вот я стою перед зеркалом, которое и есть дверь – не метафорически, а в самом прямом смысле. С замочной скважиной. С комнатой, в которую я обязательно залезу, раздобыв ключ и заручившись поддержкой Ренара.
Ахо фыркнул и, встав на ноги, превратился в маленький черный вихрь. Он просочился сквозь замочную скважину быстрее, чем я успела ойкнуть, и вернулся через пару минут.
– Ничего интересного, – сказал он, вернув себе облик кота. На усах налипла паутина, которую Ахо начал тщательно смахивать лапой. – Пустая лаборатория. Кто-то здесь увлекался наукой колдовства и, видимо, предпочитал делать это в уединении, – он поймал мой скептичный взгляд и пояснил: – Я чувствую след магии, но он слабый. Это было давно, человечье дитя. Тебе не о чем волноваться. Никаких злобных призраков.
– Удобно иметь тайную комнату, – сказала я, переминаясь с ноги на ногу, потому что очень хотела пойти куда-нибудь еще.
Или вообще найти Кондора и понять, какие у него на меня планы.
– У этой комнаты слишком очевидный вход, – фыркнул Ахо, снова принюхиваясь. – Не такая уж она тайная. Этот зал ты видела во сне?
Он так резко поменял тему, что я вздрогнула.
– Ага, – кивнула я. – Именно его.
– А где стоял тот, кто тебя напугал?
Желтые глаза кота смотрели на меня как-то ну слишком серьезно, и я уверенно указала на дальний угол, за камином.
– Вон там.
Кот, дергая кончиком хвоста, осторожно подошел к камину. Обнюхал его, прыгнул на полку, заглянул за шторы ближайшего окна – он искал что-то. Ходы, поняла я. Следы. Любые отметки в настоящем мире, которые могли стать знаком, что сон я видела не просто так.
– Какие ленивые слуги, – Ахо демонстративно чихнул. – Но, кроме пыли и паутины, здесь ничего нет, человечье дитя.
– Сны – только сны, о, фэйри? – в тон ему ответила я.
– Некоторые сны – не просто сны, – он засеменил к выходу, тоже демонстративно, и мне осталось только идти вслед за ним. – И наш с тобой господин это прекрасно знает. Он не стал бы оставлять тебя в небезопасном месте, у хрупкой границы, но даже он не знает, не окажется ли вдруг крепкое ломким и податливым злой воле.
– Конечно, – ответила я. – Именно поэтому ко мне приставлен не в меру болтливый кот, который пересказывает мои сны своему господину.
Какая-нибудь горничная, подумала я, могла бы решить, что это не кот гуляет со мной по дому, а я приглядываю за котом. Для которого дом снят.
А кот, к примеру, зачарованный дворянин или принц соседнего государства.
– Некоторые сны, человечье дитя, полны тайных троп и волшебства, – проворчал Ахо уже у двери, ведущей в коридор. – Вам ли это не знать, леди, прогулявшаяся под ручку с повелителем вьюг по Изнанке мира. Я исследую этот паршивый дом от и до, найду все лазейки, которые здесь могут быть, – пообещал он со странной, незнакомой мне до того уверенностью.
– И зачем тебе это? Давно не пачкался в пыли?
Я приоткрыла дверь, предлагая коту выйти первым.
Ахо остановился и посмотрел на меня, как на дуру.
– Я думал, человечье дитя набралось ума, – процедил он. – Но, видимо, труды леди Присциллы пропали впустую.
Я и бровью не повела.
Кот в гордом молчании и с презрительно задранным носом прошествовал в коридор – мимо меня и мимо горничной, почтительно отошедшей с его пути.
Если девушка и слышала что-то, она не выдала себя.
***
Дом не успел прогреться, и в некоторых комнатах и коридорах было холодно. Я мерзла, но не только поэтому: тревога и усталость мешали мне согреться. Даже рядом с разожженным камином я чувствовала себя неуютно.
День получился очень странным и полным суеты. Мы мало говорили друг с другом, словно бы все трое оказались вдруг заняты какими-то невероятно важными вещами, сожравшими все наше время. Ренар пробегал мимо, ласково трепал меня по плечу и спрашивал, все ли у меня хорошо. Кондор все время куда-то исчезал: я видела его и хотела было подойти, но в следующую минуту на месте его уже не было. Меня же дергали из стороны в сторону, задавали мне вопросы, на которые я давала невнятные ответы: какие цветы я люблю, во сколько я предпочитаю завтракать, ужинать, нужна ли мне помощь перед сном, когда появится моя модистка и планирую ли я принимать визитеров в ближайшие дни.
Я почувствовала себя школьницей, которая забыла о своем домашнем задании, не выполнила его и сейчас краснела, потому что пришла пора практики – а она ничегошеньки не знала и потому терялась. Здесь не было старших леди, решавших все за меня, глупенькую, неопытную гостью в большом доме. Не было здесь и Сильвии с ее боггартами, которым не пришлось бы ничего объяснять.
Я почти паниковала.
Слуги проявляли снисходительность, кланялись и принимали.
Нагулявшись по дому, я заперлась в спальне, с котом и книгой, соврав, что устала от перемещений и хочу поспать. Я сидела в глубоком кресле у окна, мерзла от нервов и злобно смотрела в «Зимний витраж» – роман в новеллах некого господина Сеттерфилда, который позаимствовала из шкафа в бывшем кабинете леди Аниты (теперь кабинет, конечно, считался моим). Книг по магии в том шкафу не было, сказок – тоже, а злобно смотреть в пособия по этикету мне надоело.
«Зимний витраж», к счастью, был с картинками: очень нежными и очень холодными, сплошные ветки в инее, девицы посреди заснеженных улиц, замерзшие пруды в парках и ледяные узоры на окнах, все –
