Они молча стояли и обнимались. Долго. До тех пор, пока слабость в ногах не дала о себе знать и он не почувствовал себя последним подонком.
— Прости, что бросил тебя в соборе, улетел, оставил на съедение этому… страдальцу.
— И ты прости, что я тебя прогнала тогда. Понимаешь, я… — Она впилась взглядом ему в душу и выпалила: — Я люблю тебя, Крис. А ты молчал, и я испугалась.
Ее слова парализовали на секунду.
— О чем я молчал? О том, что люблю тебя? — занервничал он. — Да я каждому встречному рассказываю. Тони, Олсен, Мелани…
— То есть, вот так, да?! Все в курсе, кроме меня? — Она оттолкнула его и направилась в гостиную. Включила свет, который резанул по глазам, поправила и без того ровно висевшие огромные часы на стене. — Поверить не могу! То есть, если бы не экстренная ситуация, ты бы никогда и не признался, что любишь меня? Ты! Парень, который советовал говорить о чувствах прямо, без глупых игр?!
Он сложил руки на груди, защищаясь.
— Я бы сказал.
— Да, конечно! — фыркнула она.
— У меня есть доказательство.
Крис вынул из переднего кармана джинсов смятое письмо, которое сочинил в субботу по пути в Милан, и протянул девушке, ради которой этим вечером добавил карбоновых следов в небо.
Уитни развернула и прочитала по цветным кубикам, беззвучно шевеля губами: «Я-Л-Ю-Б-Л-Ю-Т-Е-Б-Я».
Затем она медленно подняла восторженный взгляд.
— Откуда я знаю, что это мне?
Крис раздраженно вздохнул.
— Там же разборчивым почерком указано, — он перевернул записку и ткнул пальцем на подпись: «У.Майлз от К.Паркера».
Уитни от неожиданности зависла, веснушки на носу засверкали. Секунда — и она бросилась ему на шею. Раскат грома сотряс воздух.
— Крис, мне важно, чтобы ты знал, я собиралась сказать тебе уже на следующее утро после того, как устроила истерику…
— Не надо, я все понимаю…
Молния рассекла небо в выбитом окне.
— Нет-нет, ты послушай. Я готова к трудностям. Нужно — буду ездить с охраной. Могу учиться дистанционно, работать онлайн. Это все не имеет значения. Есть только одна причина в мире, из-за которой я откажусь от тебя…
Она драматично замолчала, коварная, и нравоучительно добавила, внимательно глядя ему в глаза:
— …если ты продолжишь бить мои кружки.
Крис расплылся в улыбке. Трудности разом поблекли, превратились в сноски мелким шрифтом, которые не стоили переживаний. Что-нибудь да будет. Как-нибудь. Как обычно. Шаг, удар, шаг, удар. Рутина, путь. Для пустых страданий на этом пути не было места.
Да и как можно страдать, когда за разбитым окном — ночная гроза, а в руках — настоящее солнце?
На следующий день. Фонд Паркеров
Мать метала молнии.
— Ты улетел в вульгарной спешке в субботу. Немыслимо!
— Тебе не понравилось шоу? — Он остановился у окна в переговорной, пряча руки в карманах брюк, и оглянулся на мать. Она сидела в окружении юристов и старины Лайонела Догерти.
— Даже в моем представлении это было чересчур. Ты бросил меня одну разбираться с балаганом журналистов.
Крис закатил глаза. И то не так, и это не эдак. Ох уж эти нарциссы, которым нельзя угодить.
— В любом случае, дело сделано, — оборвал он нравоучения и напомнил: — Твоя очередь ставить подпись.
— Нет, дорогой. В том и проблема, что ход все еще за тобой.
— Не понял?
Старший юрист открыл папку с документами и повернул к Крису, чтобы он мог прочесть.
— Ты не подписал документы для аннулирования брака, — с упреком пояснила мать. Он нахмурил брови и растерянно усмехнулся.
— В смысле? Мой юрист мог подписать от моего имени.
— Срок доверенности истек.
Крис замер. А потом до него дошло.
— Постой. То есть, заявление не направлено в суд? Уитни все еще моя жена? — Он задержал дыхание, чтобы не выдать эмоций. Сунул руки в карманы и медленно выдохнул.
— Да. Поэтому поступим следующим образом. Ты сейчас подпишешь документы на развод, а я передам тебе управление семейными финансами.
Юрист пошуршал страницами, нашел нужные и положил рядом ручку, намекая, что выбора нет. Крис ощутил, как от пяток к горлу поднялся жар преисподней. Ему казалось, что он по углям идет. Он остановился рядом со столом, взял ручку и через сопротивление собственного мозга вывел первую букву. Сердце трепыхнулось, ударилось о ребра. Он будто сделку с дьяволом заключал. В каком-то смысле, так и было. Крис сжал челюсти и поднял взгляд на присутствующих. Мать выглядела самодовольной, но напряженной, на ее тонких губах играла искусственная улыбка. Нервничала, значит, причем сильно.
Крис прищурился и медленно отложил ручку.
— Оставьте нас с матерью наедине, — холодно приказал он, и трое мужчин покинули кабинет после согласного кивка хозяйки. Затем он нажал на кнопку быстрой связи и попросил вызвать Альберту. К счастью, та оказалась на месте, и даже одетая.
— Что за цирк? К чему здесь эта особа?
— Ты сама наняла ее, чтобы отравить мне жизнь.
— Да, но зачем она здесь?! — начала злиться мать. В состоянии пассивной агрессии она не умела договариваться, поэтому Крис сходу перешел в нападение.
— Я не собираюсь расставаться с Уитни.
— О нет, еще как расстанешься, прямо сейчас, — взбеленилась Нэнси, расправляя идеальный воротник летнего жакета.
— Нет.
— Что-о?
— Я говорю тебе «нет». Либо моей женой останется Уитни, либо я женюсь на Альберте Холмс. Никакой Сиенны Голдман.
Мать выпучила глаза.
— Ты не в себе.
— Допустим.
— И что ты предлагаешь?
— Оставь в покое мой брак с Уитни, выполни обязательства передо мной — и живи спокойно. — Мать возмущенно рассмеялась, а Крис продолжил: — Отец Альберты Холмс — опасный человек. Если я женюсь на его дочери, он не позволит обижать ее. Я поселю Альберту с тобой в Паркер-лодж и буду с холмов наблюдать за кровавым заревом пожара, когда она сожжет твой дворец ночью. Знаешь, как та героиня из «Джейн Эйр». Гувернантка читала мне в детстве эту историю раз десять, и пожар в большом доме впечатлил меня сильнее всего. Мне казалось, что замки не горят. А они еще как горят. Дотла. Искры до небес…
Краски сошли с лица матери, только зеленая осталась отсветом ярости.
— Ты не посмеешь.
— Как же плохо ты меня знаешь, мама. — Металл в его голосе, как молот, пробил чужую стену. В черных глазах матери разлился страх. И в этот момент в комнату вошла Альберта. Она была одета в домашний шелковый халат.
