Беркутов не приехал на следующий день, и я легонько выдохнула. Еще одного соискателя и претендента на взаимность рядом с собой я бы просто не выдержала. Отказывать оказалось не очень приятно. Наверное, потому что не хотелось никого обижать. Хотелось, чтобы все решилось само собой – тихо и мирно, и всем было так же хорошо, как мне сейчас – тошнит периодически, полощет до головокружения и белых звездочек в глазах, полосочки эти… Я собиралась стать на учет в ближайшее время, а пока пила травяные сборы, приготовленные Марией Львовной.
Мои мысли, настроение, общий настрой… все это было исключительно позитивным. Появились приятные заботы… срочные и неотложные. Например, сыну нужно было выбрать имя, и я морщила ум каждый вечер, как только ложилась спать: Ваня? Иван Иванович? Ну нет… Тогда Степушка? Степан Иванович? Не звучит, простовато как-то. Вот Иван Георгиевич – да, это солидно. Буква «Р», наверное, нужна… И я увлеченно подбирала имена с рычащей, засыпая с улыбкой на лице.
Я теперь и днем часто улыбалась, говорила с людьми, не раздавая указания, а убеждая и даже уговаривая по ходу дела. На меня странно посматривали, а я только посмеивалась. Еще сама заметила, что стала ходить иначе, и это было очень похоже на то, как ходила Колина Настя. Я буквально плыла… несла себя с безумной гордостью и, наверное, с излишней пока осторожностью. Было и радостно, и тревожно, и немного страшно – он еще даже не родился, только наметился, можно сказать, а я уже боялась за него. Как же я стану трястись, когда рожу? А потом? Содранные коленки, драки в школе, сигареты, девочки?
Делиться с кем-то такими мыслями, как, впрочем, и думать их, было глупо – я опасалась всего этого молча, чувствуя себя последней идиоткой, и наслаждаясь тем, что теперь имею право вот так бояться за кого-то.
Еще раньше баба Маня решила закатить пир горой в честь окончания стройки и угостить всех причастных. Ее план заключался в том, чтобы наварить ведро молодой картошки, покрошить на нее укроп, а сверху вывалить пачку сливочного масла. Кроме того, планировались еще малосольные огурцы и жареные кабачки с чесноком, а купить колбасы и бутылку водки она поручала нам с Ольгой. Идея пришлась по душе и правнучке и внуку, которого известили по телефону, и мероприятие решили провести по расширенной программе. Правда, для его подготовки оставалось не так много времени.
Когда мы осматривали комнаты старого дома и составляли список вещей, которые нужно будет переместить в новый, мой взгляд упал на корзинку… корзину, в которой женщина из-за соседнего забора приносила то ли откуп за мужа, то ли взятку… С чего она вообще увидела во мне угрозу? Хотя они тут странные – на Машу женщина кинулись потому, что ее муж просто похвалил медичку. Может, сосед посмотрел на меня из-за забора? Этого достаточно для такой сомнительной акции или как?
Да, мужчины заглядывались - я часто замечала это, это было. И утомляло, я хотела покоя от такого внимания, не любила его, оно не было мне нужно. А в наших бригадах мужики привыкли ко мне, присмотрелись, что ли? Но поедания глазами, свиста, реплик в адрес отдельных частей моего тела точно не было – на работе я отдыхала от всего этого. Даже Потапыч в последнее время притих, будто не замечая меня… Все это мигом промелькнуло в моей голове, стоило взгляду упасть на эту злополучную корзину… вернуть ее, что ли? Но она освежила память, и это возродило интерес к известной теме.
- Странная традиция, - задумчиво начала я, - откупаться таким образом. Вы не знаете где следует искать ее истоки? Легенды, суеверия, или просто - грамотные вековые практики по отжиманию продуктовых запасов и денежных средств? Кто поставил это на поток в данной местности? Интересно было бы узнать…
- Если внучка отвезет, то даже покажу, - пообещала хозяйка, - тут недалеко, на краю села – возле пасеки. Сама хотела бы глянуть на то место, давно уже не была.
Усадив задумчивую бабушку в салон, мы уселись сами и поехали в указанном направлении. Машина у Ольги была очень красивой и безумно дорогой даже на вид, ехали мы медленно. Нас провожали взглядами, видели и бабу Маню, конечно. Дорогу до пасеки я знала, поэтому уверенно показывала Ольге направление и повороты. Вскоре баба Маня окликнула нас: - Здесь кажись. Выходим, девоньки.
Глава 37 Мы остановились на дороге, которая вела на пасеку. Слева за сплошным высоким забором виднелся чей-то дом, а справа – развалины, поросшие высокой крапивой и пыреем. Крыши не сохранилось, и видно было, что там скоро вообще ничего не останется, но тяжелого впечатления эта картина не производила. Наверное, потому, что весь этот бурьян так радостно зеленел под солнцем, разросся так роскошно…
- Когда я приехала сюда, в этом вот доме уже жила «ведьма». Я говорила тебе, что ведьм нет? – взглянула она на меня, - что такое ведьма, по-вашему?
- Женщина со сверхспособностями? И чтобы у нее обязательно была метла, черный кот и черные, длинные и густые волосы? – а как еще можно ответить? Все знание предмета - только в теории. Так что - все, что могу...
- У этой были гадюки, - вздохнула баба Маня, - меня вызвали к больной – вечером, почти ночью. Дом нашла быстро – объяснили куда идти. Тогда он еще целым был – убогая мазанка под соломенной крышей, а вокруг все заросло сорняком, как и сейчас вот. На улице темно уже было, - заторможено как-то рассказывала Мария Львовна, обводя взглядом заросшие руины:
- Самая окраина села, последний дом - страшновато, а еще и окна не светятся. Мне сказали, что у старухи прихватило сердце, я и удивилась, что оставили ее вот так – одну, в темноте. Здесь была дорожка от дороги до дома - узкая, спорышом заросла. А по бокам стены из сорняков. И жутковато было, а идти все равно нужно. Ну... покышкала, как водится, чтобы распугать живность, и пошла-таки. Фонарик светил…, а потом меня гадюка ужалила.
- Ужалила… - ахнула Ольга. А меня озноб пробрал - всегда боялась змей. И сейчас опасливо отступила подальше от зеленых зарослей, подталкивая остальных.
- Да, гадюка, - печально кивнула баба Маня, послушно отходя за мной в сторону:
- Я помню, как на меня кинулось толстое темное тело – большая змея, больше метра, наверно. Больно было, я кинулась оттуда, закричала. Где-то тут, на дороге, присела… Тогда была инструкция на такой случай – нужно было перетянуть конечность жгутом. Сейчас так уже не советуют, - вздохнула она, пожав плечами:
- Я косынкой перетянула ногу выше места укуса, и чувствую, что уже тошнит, голова кружится - яд разносится кровью мгновенно. Пить нужно много… Ну, повернулась я к соседнему дому, чтобы просить помощи – вот тут стоял тогда тоже старенький, этот уже позже поставили. А на дороге передо мной – еще гадюка и тоже черная... или темно-серая? Темно уже было. Ко мне ползет… шустро так, извивается вся... Я пробежала сколько то, а потом и не помню ничего – потеряла сознание.
Очнулась уже дома – я тогда еще в семье жила. Болела почти неделю, потом вышла на работу и ко мне приехали делать разбирательство. Помощь я не оказала, и та женщина умерла, а кто-то из сельчан написал на меня в область, - замолчала она, глядя на развалины, - оправдали, конечно. Я тогда узнала про нее – в двадцатых годах она приехала аж из Киева, там была то ли домовладелицей… богато жила, важная приехала. И здесь вела себя так, будто ей все должны. Не работала, даже огород не сажала. Что, почему – не знаю, но ей носило еду все село.
