- Ну, хоть кто-то же должен знать причину этого? - не поверила Ольга.
- Само собой, - кивнула она головой, - только мне не рассказали, и вам тоже не скажут. Может, уже и некому.
- А что там – в доме? Вы смотрели потом? И что - ни разу не были? – загорелась Ольга, - может, пройти сейчас и взглянуть?
- Смотри отсюда, - подняла баба Маня палку и кинула далеко в зеленые заросли. Мы замерли, а потом нечаянно дернулись отойти опять, потому что стебли в том месте зашевелились и кажется, даже послышалось шипение... Как-то быстро мы все оказались в машине, а сама она уже катилась по дороге. Баба Маня сидела тихо, наверное вспоминая что-то еще, а потом объяснила:
- Они не кусаются, только пугают. Кроме меня, не кусали больше никого. В ту ночь умерла старуха, а у меня все пошло наперекосяк… Я не скажу, что она была ведьмой – ни разу даже не видела ее, и за собой тоже потом ничего такого не знала – особых способностей, как ты говоришь. Дальше в моей жизни все было будто бы как всегда, но и не так – это не объяснишь. Но с той самой поры все стало особо плохо, - закончила она свой рассказ, а дальше попыталась сделать вывод, от которого у меня сжалось сердце:
- Может, просто озлился, что я больной лежала, а ему пришлось и за бабу в доме тоже…? Это же хозяйство и огород, еды нужно наготовить, а еще дети и уроки их, а он после работы и уставши?
Собака он бешеная – бессильно сделала я однозначный вывод. Бежать от него нужно было, роняя тапки. Но – дети же… Господи, как же страшно-то!
- Может, вы должны были что-то сделать? В церковь сходить, помолиться за нее? – деловито поинтересовалась Ольга.
- Церковь закрыли еще раньше, некуда было пойти, да мне и в голову не пришло бы. Я думаю – тут дело не в ведьмах, - покачала головой баба Маня.
- А какая она была - красивая? – спросила Ольга.
- Я же говорила - не видела, сказать ничего не могу, - нехотя ответила притихшая баба Маня.
Мне казалось, что она сейчас вспоминала то, что тогда было в ее жизни – плохое и хорошее. Увидела то место и чередой пошли воспоминания. А в итоге, на свой вопрос – почему все это время ее считали ведьмой, внятного ответа я так и не получила, да и был ли он?
Тут нужно было отключить эмоции, которые зашкаливали, и включить логику - ту женщину обеспечивали продуктами? А может, все было очень просто? И обеспечивали ее не просто так, а за деньги и это больше похоже на правду. Ведь сказано было, что она выглядела богатой, может, покупала еду с рассрочкой и за один золотой рубль молоко, к примеру, ей носили целый год? А еще – хлеб, мясо, овощи. Признаться, что продаешь излишки – все одно, что сказать – в доме появились лишние деньги. Насколько это было безопасно тогда? Конечно, это только мои догадки…
Когда старуха умерла, возле дома нашли потерявшую сознание медичку, а если, чего доброго, еще увидели рядом с ней змей… А потом влюбился тот – самый первый мужчина, и второй тоже, а еще те ее неосторожные слова, сказанные со зла и от обиды – они сбылись. Ну, и… А еще шум возле дома, который издавал танк – «и так люди боятся этого места». Танк грохочет, свет гаснет… непонятно, загадочно, а значит - страшно. Мужики может и пошли бы узнать, в чем дело, да жены не пускали – боялись, что ведьма уведет. Я «увела» Романа и девочку кто-то научил выкупить его у меня – кто-то из старших и более "мудрых". Соседка тоже, очевидно, слышала что-то такое. Скорее всего, всех жиличек бабы Мани считали ведьмами, потому что их приезд совпадал со всем этим громом, связанным с появлением Вани. Может, тайком его и видел кто – любопытные дети, парни? Но что они видели - возникший из воздуха рокочущий танк!
Простого и внятного объяснения, наверное, и не могло быть – сама тема слишком загадочная и таинственная, не строить же теоретическую платформу на одних догадках? Мы с Ольгой весь вечер обсуждали рассказ ее бабушки, вертели факты так и сяк, а пришли к тому, что я надумала еще в самом начале – у разного рода мистики просто нет разумного объяснения, иначе она уже была бы наукой.
Ольга тогда высказалась как-то колко, прошлась по мистической составляющей баб Маниной истории буквально катком – не то, чтобы обидно, но очень категорично, и я решила для себя, что ее посвящать в историю Ивана не стану – незачем. Я тоже искала разумное объяснение всему, что случилось с ее бабушкой, но относилась мягче, что ли, готова была искать компромиссы, придавать значение нюансам. Она – нет. Ольга была очень здравомыслящей, а я – принявшей существование мистики, как факт, и уже подсевшей на свою собственную историю.
Хотелось переключиться на положительные эмоции, а то рассказ о гадюках и баб Манином гаде-муже оставил неприятный осадок на душе. Стараясь уснуть, я привычно уже думала об имени для сына, а еще о том, как выглядели в сороковые годы женщины моего возраста? Какая тогда была мода на платья и прически? Все это можно было загуглить, но я попыталась вспомнить фильмы времен войны – брови у артисток были выщипаны в ниточку, волосы зачесаны назад и приподняты надо лбом, губы накрашены в виде бантика, кудри завиты…
И не то, чтобы захотелось примерить все это на себя… просто вдруг пришло в голову, что Ваня, наверное, тоже воспринимал кинодив своего времени этакими секс-символами... Тогда обязательно существовали какие-то нормы и стандарты, наверняка соблюдались определенные правила приличия. И что тогда он подумал о моих гладких подмышках и вообще – повсеместной эпиляции тела? Я точно не думала тогда об этом, и он не заговорил… Григорий Мелехов вон просто перся от волосков на ногах Аксиньи, а тут...? И смех и слезы, честное слово. А что бы он сказал сейчас вот об этом - приподнимала я руками отяжелевшую и увеличившуюся в размерах грудь и вспоминала… крепко сжимая веки и коленки…
А хотелось не только так вот обстоятельно вспоминать Ваню ночами, потому что днем для этого зачастую не было времени, но и хотя бы иногда говорить о нем… из-за невозможности обнять его самого и залюбить до изнеможения. Так мало времени было у нас и как много я пытаюсь выжать из воспоминаний о нем, стараясь правильно понять слова, взгляды, поступки, а теперь вот и мысли уже... Наверное, не стоит вот так домысливать и фантазировать, но уже есть потребность хоть так иметь его в своей жизни. И в его жизнь я пытаюсь пролезть, поучаствовать в ней хотя бы мысленно - изучаю все эти танки, военный быт, смотрю ночами военную хронику. Тоскливое одинокое безумие какое-то! Надеюсь, что появится ребенок и сразу все изменится, и эта почти безнадежная пустота внутри заполнится радостными заботами и заиграет красками. А сейчас... всего-то - поговорить бы о нем и точно станет легче... с братом, с кем еще?
- Коль, ты как, а? Мамка рассказала все, - виновато интересовалась я. Ведь решила терпеливо ждать его объяснений про Настю, а вот молчать о Ване терпения не хватало.
- Не нуди, Ален. Увидимся – поговорим. Дети присмотрены, им хорошо у стариков, и бабаня засуетилась – стала сильно нужна. Ты сама как?
