«Повесть временных лет» называет Олега князем, родственником и наследником Рюрика, который якобы и передал ему свое «княженье» вместе с сыном, младенцем Игорем. Олег во главе собранного на севере войска завоевывает Киев, убивает княживших здесь Аскольда и Дира и объявляет Киев своей столицей, или «митрополией», «матерью градам русским»; он основывает новые города и устанавливает дани, покоряет древлян, северян и радимичей, воюет с уличами и тиверцами; наконец, побеждает греков и — в знак победы — прибивает свой щит к вратам Царьграда. Игорь во все время его княжения пребывает в Киеве и во всем подчиняется ему.
Новгородская же Первая летопись знает Олега исключительно как воеводу князя Игоря. Именно Игорю приписаны здесь те деяния, которые, согласно версии киевского летописца, автора «Повести временных лет», совершает Олег. Это он, Игорь, хотя и вместе с Олегом, захватывает Киев, убивает Аскольда и Дира, ставит города и устанавливает дани. Наконец, именно он, Игорь, сам приводит себе «от Пскова» жену Ольгу.
Резко различается в этих двух летописях и хронология жизни Олега. Согласно «Повести временных лет», знаменитый поход Олега на греков был совершен в 907 году. Новгородский же летописец датирует поход 922 годом, сообщив двумя годами раньше о походе на Царьград князя Игоря — том самом походе, о котором в «Повести временных лет» рассказывается под значительно более поздним 941 годом!
Смерть Олега отнесена киевским летописцем к 912 году (на пятое лето после похода на греков). В соответствии с предсказанием волхвов, князь принял смерть от своего коня: «выникнувши змиа изо лба (черепа конского. — А.К.) и уклюну в ногу, и с того разболеся и умре». Он был погребен на киевской горе Щекавице; «есть же могила его и до сего дне, — замечает летописец, — словеть могыла Олгова». «Ольгова могила» неоднократно упоминается в более поздней Киевской (Ипатьевской) летописи как место сбора князей и вообще приметный, хорошо известный киевский ориентир.
Новгородский же летописец датирует смерть Олега упомянутым выше 922 годом: после похода на греков Олег возвращается в Новгород, а оттуда идет в Ладогу, где, оказывается, также была известна его могила. Знали в Новгороде и версию смерти Олега от укуса змеи, однако полагали, что случилось это где-то за морем (в той же Ладоге?): «Друзии же сказають, яко идущю ему за море, и уклюну змиа в ногу, и с того умре; есть могыла его в Ладозе».
(Еще одна версия смерти русского князя Олега, или «Х-л-гу», — и тоже где-то за пределами Руси — приведена в древнем еврейском источнике хазарского происхождения. Однако о том, какое отношение имеет это известие к Олегу Вещему, мы поговорим позже.)
Историки оценивают летописные версии также совершенно по-разному[8]. Что касается различных «могил» князя Олега — то есть, надо полагать, посвященных ему погребальных курганов — в Киеве и Ладоге, то здесь как раз все более или менее объяснимо. Оба летописных рассказа — и киевский, и новгородский, — несомненно, основаны на народных преданиях и записаны спустя полтора-два столетия после действительной кончины «вещего» князя. В этих преданиях судьба Олега представлена по-разному — в зависимости от того, кем передавалось предание — киевлянином или новгородцем (ладожанином). А ситуация, когда различные города спорят о месте погребения знаменитого мужа, смело может быть отнесена к числу распространенных в мировой истории.
Но как объяснить столь различные представления летописцев о месте Олега в политической системе Древнерусского государства, о его взаимоотношениях с Игорем? Кем был Олег в действительности — князем или все-таки княжеским воеводой? И правил ли он до Игоря, вместе с Игорем или, может быть, вместо Игоря? На некоторые из этих вопросов ответить, наверное, можно, на другие — едва ли.
То, что Олег в течение ряда лет стоял во главе Русского государства и носил титул князя, не вызывает сомнений. Его имя значится в тексте официального документа, включенного в состав «Повести временных лет», — русско-византийского договора 911 года, называющего его «великим князем русским», «под рукой» которого пребывают другие «светлые и великие князья» и «великие бояре». Имя Игоря в тексте договора не упомянуто. Так что в этом отношении версия «Повести временных лет» выглядит явно более предпочтительной. Но если Олег был князем, то почему летописцы (причем и киевский, и новгородский) с такой настойчивостью подчеркивали легитимность именно Игоря в качестве киевского князя при жизни Олега? Согласно «Повести временных лет», княжение Олега продолжалось 33 года — поистине эпическая цифра! За это время Игорь давно уже должен был выйти из младенческого возраста, возмужать и на правах Рюрикова сына воссесть на киевский стол. Правда, сам Рюрик в Киеве никогда не княжил. Но ведь добывая Киев, Олег, по версии авторов «Повести временных лет», ссылался именно на то, что Игорь — «сын Рюриков», а он, Олег, «есмь роду княжа», то есть тоже от рода Рюрика!
