Ваша добрая госпожа Агнесса».Это всего лишь один пример того, какое доброе сердце было у нашей героини. Она сама руководствовалась народной поговоркой: «Хочешь проявлять истинное милосердие – начинай с самого себя», – и распространяла это милосердие на других. Такое же отношение испытывала Агнесса к королеве Марии. В первые годы любовной связи с Карлом совесть Прекрасной дамы жестоко страдала, но потом мало-помалу чувство вины сгладилось и затухло благодаря пониманию со стороны королевы. Понимала ли Мария, чего именно не хватало мужу для счастья, или ограничилась добрыми отношениями, которые хотела сохранить, жертвуя своим самолюбием? Как бы то ни было, она вела себя в отношении фаворитки ровно, приветливо, одаривая ее улыбками, хотя вообще улыбалась крайне редко. Естественно, Агнесса платила ей добром за добро. И когда Карл уезжал на войну[18], все могли видеть необычное зрелище, как две женщины вместе вышивали или ткали ковры при свете одного канделябра… По истечении двух лет любовная связь короля и Агнессы, выражаясь современным языком, стала неоспоримым фактом. Агнесса, можно сказать, приняла эстафету у предшествовавших ей двух «добрых фей» Карла – «матушки» Иоланды и Девы Жанны. Она давала любовнику не только удовольствия, но укрепила, что главное, веру в собственные силы и волю идти наперекор событиям, чтобы подчинить их себе. Она показала ему, что его долг как короля – восстановить Францию в ее прежних границах. Благодаря Агнессе, Карл Благослуживый стал окончательно Карлом Победителем. Горя желанием показать ей, на что способен, подталкиваемый любовницей, Карл рьяно принялся за дело. А дел хватало: речь шла не только о вытеснении Англии с французских земель, надо было восстановить страну после целого века безвластия и анархии.
После реформы и реорганизации армии настал черед национальной жандармерии, которая начала потихоньку наводить порядок и спокойствие в городах и деревнях, уже давно забывших, что это такое. Шайки головорезов, долгое время нагонявшие ужас на население, были разбиты и рассеялись.
Как следствие всех этих мер, в королевстве вскоре воцарился финансовый порядок. По совету Жака Кера налоги стали собираться агентами, будущими сборщиками налогов, которые напрямую подчинялись королю. Отныне Карл стал единственным главнокомандующим армией и хозяином государственной казны.
Конечно, Агнесса Сорель не была единственной вдохновительницей этих спасительных для страны реформ. Они зародились в головах блестящих советников, которые сменили некоторых знатных вельмож, составлявших до этого Королевский совет. А коль скоро все советники были выходцами из захудалых родов и своим назначением обязаны любовнице короля, обида титулованных вельмож была крайне велика. У Агнессы появились новые враги. К счастью для нее, огонь любви, который она разожгла в сердце короля, никогда еще не пылал так сильно, и Карл хотел, чтобы об этом узнала вся Европа. Теперь, когда Франция зализала свои раны, при дворе снова стали появляться послы иноземных государств. Карл принимал их с большой пышностью, и рядом всегда находилась Прекрасная дама. Присутствие любимой женщины придавало ему особую уверенность в словах и решениях. Кроме того, теперешняя веселость короля была удивительна для всех, кто знавал его замкнутым и нерешительным. В сорок три года Карл словно помолодел и даже охотно… играл в жмурки! Он мог внезапно пойти на луг, нарвать букет цветов и положить его к ногам возлюбленной. Чтобы понравиться ей, он устроил весной 1445 года рыцарский турнир, чего во Франции уже давно не водилось. После турнира на балу Карл, в общем-то посредственный танцор, вызвал всеобщее восхищение. На следующий день гостей ждал новый сюрприз: на ристалище, где проходил турнир, выехали два рыцаря с опущенными забралами под звук труб, «такой громкий, что казалось, небо готово сразиться с землей». Под шумные приветствия толпы таинственные рыцари четырежды съехались и сломали два копья. Когда же они подняли забрала своих шлемов, все узнали Пьера де Брезе… и короля! Да, Карла собственной персоной, который всю жизнь отказывался надевать латы, считая их слишком тяжелыми! И это маленькое чудо опять-таки совершила Агнесса. Да и сама она скоро доказала свою отвагу.
В 1447 году вооруженный конфликт между Францией и Англией еще не завершился окончательно, но обе стороны устали от войны, и бои часто прерывались. Залогом сближения двух стран стала заочная женитьба принцессы Маргариты, дочери Рене Анжуйского и племянницы Карла VII, и нового короля Англии Генриха VI. Согласно обычаю, английского короля представлял его посол, лорд Саффолк[19]. Церемония должна была пройти в Нанси, в отдаленном владении семьи жениха. Туда съехалась вся знать Англии и Франции. Даже королева Мария ради этого покинула «монастырь», в который она превратила свой замок. Приехала она без всякого энтузиазма, поскольку очень плохо переносила всякие праздники. Решительно, веселье было не для нее! Но подлинной королевой, придавшей празднику блеск своим присутствием, была конечно же Агнесса. Даже по случаю столь официального торжества у Карла не хватило мужества расстаться с Прекрасной дамой! И он придумал простой, как все гениальное, ход: Агнесса стала фрейлиной королевы, что вполне оправдывало ее присутствие рядом с «госпожой». Это была необычная фрейлина, она имела, как нам сообщает летописец тех времен, «все королевские привилегии и почести, лучшие ковры, простыни и одеяла, лучшую посуду, перстни и украшения, лучшую кухню и вообще все лучшее».
В Нанси несколько чрезмерная элегантность Агнессы вызвала восхищение мужчин, но и спровоцировала некоторых на злые шутки. Говорили, что ее шитая золотом парча, шлейфы, «на треть длиннее, чем у принцесс королевского рода», восточные драгоценности, слишком высокие головные уборы, ее свита, больше похожая на султанскую, – вся эта окружавшая фаворитку роскошь – безнравственна. Ее красивая открытая грудь была объявлена символом греха, а слишком длинный шлейф платья и головной убор – знаком демона. Всегда готовые к осуждению священники заявили, что ее одежды «неугодны Господу и людям». Но если эти одежды и не были угодны Богу, то они очень понравились женщинам. Каждая кокетка захотела подражать Агнессе: ее прически были чрезвычайно высокими, вырезы платьев глубокими до головокружения, а сами платья так плотно обтягивали тело, что демонстрировали все ее прелести. Короче говоря, Агнесса преподнесла всем урок, нравилось это кому-то или нет! Но в Нанси она не ограничилась демонстрацией платьев и причесок. В последний день празднеств, при завершении турнира на ристалище выехал рыцарь на белом коне. Его осанка и манера держаться в седле позволяли предположить, что он молод. У него не было ни копья, ни меча, а только легкий щит с двумя длинными перьями, закрывавшими его лицо. Одно перо было желтого цвета, другое – фиолетового. Молодой рыцарь подъехал к трибуне, король поднялся поприветствовать его. Кираса[20] таинственного рыцаря была сделана из серебра и сильно выдавалась вперед в области груди, что очень удивило всех зрителей. Тайна развеялась, когда «рыцарь» отбросил свой щит и поднял забрало. Вся трибуна хором воскликнула: «Агнесса!» Под шквал аплодисментов фаворитка распустила свои золотистые волосы и преклонила колени перед королем. В этот момент Карл устремил на Прекрасную даму такой взгляд, который показал всю глубину его любви к ней.
