Придерживая Бобо, я открыл дверь. На пороге стоял одетый вуниформу шофер с запиской в руках. Записка была отпечатана на машинке иадресовалась мне:
«Дженкинс, пожалуйста, следуйте за подателем сего туда, гдесостоялась вчерашняя встреча. Не пожалеете».
— Идите к машине, я скоро спущусь, — сказал яшоферу.
Ну что ж — пусть этот мерзавец заглотнет крючок поглубже,раз уж ему этого так хочется. После того как я нашел бриллианты, мне почему-тостало казаться, что он нарывается на неприятности. Уж не знаю, насколько он былдьяволом, только, если он собирается повесить на меня преступление, пустьпобережется. С Эдом Дженкинсом шутки плохи.
Я надел пальто и приказал Бобо лечь в дверях — он топо-своему разберется со всяким, кто попытается проникнуть в мою квартиру.Пистолет я брать не стал, лучше положиться на собственные мозги, так я добьюсьбольшего. Полиция всегда может арестовать тебя за ношение огнестрельногооружия, но придраться к человеку только за то, что у него хорошо варит котелок,она уж точно не может.
Шофер знал свое дело.
Окунувшись в пелену густого тумана, мы ловко лавировалисреди потока машин и вскоре оказались у дома Дона Дж. Германа. Его смутныеочертания, выступавшие в темноте, освещались лишь пробивавшимся из переднегоокна светом.
Поднявшись по ступенькам, я собрался уже позвонить, какдверь отворилась — на пороге стоял Герман. Поклонившись, он пригласил менявойти:
— Проходите, мистер Дженкинс. Я рад, что вы так быстрои охотно приняли мое приглашение.
Его пористые губы расплылись в широкой улыбке. Я предоставилему возможность начать разговор, и, судя по всему, это ему понравилось.
— Дженкинс, в прошлый раз вы поступили опрометчиво,прервав наш разговор. Вы не дослушали меня до конца и, похоже, до сих пордумаете, что я собираюсь вас обмануть.
Я подумал о бриллиантах, запрятанных в мой каблук, нопромолчал. Он собирался что-то сказать, и я предоставил ему эту возможность, нововсе не собирался принимать участие в обмене любезностями.
— Итак, Дженкинс, — он наклонился вперед, положивмне на колено свой жирный палец, — буду с вами откровенен. Участие в этомделе обойдется мне в кругленькую сумму. Вы даже вообразить не можете, в какую именно.
Я подумал о десяти долговых расписках, по десять тысячдолларов каждая, и постарался представить, как бы все это выглядело. Если он необманул девушку и расписки не были искусной подделкой, то дельце это кое-чтоему принесет.
— Вы, должно быть, думаете, что интересующая менябумага не стоит всей этой возни и что я хочу сделать вас своим орудием,воспользовавшись вашим криминальным талантом. Уверяю вас, это совсем не так. Яготов дать вам любые гарантии моей честности. Мне нужно от вас одно — чтобы вынаходились в доме Кемпера в тот день, когда он получит бумагу, и сделали, с неекопию. Я позабочусь, чтобы у вас были с собой все необходимые принадлежности, ипрослежу, чтобы вас приняли должным образом и не задавали лишних вопросов.Конечно, в обществе сочтут сей брак несколько поспешным, догадываюсь даже, чтопублика будет слегка шокирована.
Но тут уж вам придется придать истории налет романтичности,быть может, даже инсценировать побег двух влюбленных. Полагаю, Кемперыпригласят вас не раздумывая, так как оба просто без ума от Элен Чэдвик, и, чтобы она ни делала, их это не может смутить. А о приглашении я позабочусь. И вотеще что. Как видите, я полностью отдаюсь в ваши руки. Вот бумага, написаннаямною, с моей подписью. В ней я изложил все, как есть, а именно, что я поручилвам, в соответствии с моим планом, проникнуть в дом Кемпера и вскрыть его сейф.
Вряд ли вы можете теперь думать, что я играю нечестно.Согласны?
Я кивнул.
— Вполне, — произнес я вслух, а про себя подумал:если бы он действительно дал мне такую бумагу, он был бы просто круглымидиотом, ведь я получил бы тогда огромные преимущества со всеми вытекающими длянего последствиями.
Он, довольный, кивнул:
— Знаете, Дженкинс, приятно сознавать, что играешь сумным человеком. Вы-то понимаете, чем мне грозит подобная бумага. Ну что ж, вотона, держите. Прочтите на досуге и тогда поймете, честен я с вами или нет. Да,хочу сказать вам еще одну вещь. Эта девушка, Элен Чэдвик… Она очень даже хорошасобой. Совсем еще юная, современная, веселая… Она будет вам хорошей женой,Дженкинс. Я позабочусь об этом. На вашем месте любой не преминул бывоспользоваться случаем… — Его пористые губы снова растянулись в улыбке, но онатут же исчезла, как только он посмотрел на меня. — Только не обижайтесь,Дженкинс. В этом нет ничего обидного.
В конце концов, что я такого сказал? Ха-ха!..
Я серьезно посмотрел ему в глаза:
— Герман, я уже предупреждал вас однажды, хочупредостеречь еще раз. Не пытайтесь переиграть меня. Я не ищу неприятностей, ноне позволю, чтобы кто-то пытался навязать их мне. У меня неустойчивый нрав.
Он посмотрел на меня широко открытыми глазами, всем своимвидом изображая невинность:
— Ну что вы, Дженкинс. Я ведь один из ваших лучшихдрузей. Подумайте об этом. Всего несколько минут приятной несложной работы, ипомилование вам обеспечено. Кроме того, вы женитесь на девушке, принадлежащей кодной из самых видных семей, подучите в жены прекрасную… Нет, этот браквпоследствии можно будет признать недействительным… можно подать на развод… Новы просто должны воспользоваться моментом и поиметь с этого хоть что-то. Вконце концов, у вас будет чудесный медовый месяц, и знаете, я бы…
Я поднял руку:
— Вы слышали мое предупреждение, так что не тратьтеслов попусту. Я хоть и мошенник, но все же джентльмен, и мне не хотелось бы,чтобы вы говорили об этом браке в подобном тоне. Я ухожу, а вы подумайтехорошенько. Два предупреждения вы уже получили, третьего не будет.
Мои слова почти вывели его из себя. Я видел, как у него вокругглаз задергались мышцы, он едва не потерял самообладание, но все же взял себя вруки и снова придал глазам невинное выражение.
— Хорошо, Дженкинс. Скажу вам на прощание — я был свами честен. Насколько честен, вы поймете, когда прочтете эту бумагу. Но свашей стороны — только море сарказма и угроз. Если вы сделаете то, что мненужно, то поймете, как приятно иметь со мной дело.
Но!.. Если вы отвергнете мое предложение, тогда посмотрим,что с вами будет. А теперь попробуйте отшутиться.
Несколько мгновений мы смотрели в глаза друг другу. Он былвзбешен, хотя и старался скрыть это. Меня же захлестнула волна холодной ярости,так бывает всегда, когда кто-то пытается меня надуть. Мне ничего не стоилоразделаться с ним, можно сказать, тут же, на месте. Нет, я не стал бы егоубивать, убийство — это не по моей части, зато мог заманить в ту ловушку,которую он приготовил для меня, и передать в руки закона. Но я решил не спешитьс этим. В конце концов, я предупредил его и теперь собирался посмотреть, что онстанет делать дальше. Если полиция нагрянет в мою квартиру и случайно захочетосмотреть подошву моего ботинка…
