Мег сбросила ладонь со своего рта.
— Джек, — прошептала она, задыхаясь и дрожа от холода и внезапного испуга.
Он помог ей выбраться из ванны.
— Девочки… с ними все в порядке? — встревожилась Мег.
— У них фонарь. Не волнуйся.
— Дверь… открыта.
Джек закрыл дверь ударом ноги. Теперь Мег лишилась даже того тусклого света, который просачивался сквозь дверную щель. Только бархатистая темень в душевой и… Джек.
Он крепче обнял Мег, согревая ее жаром своего тела. Мег понимала, что не должна позволять Джеку обнимать ее, но было темно, и она размякла от чувств, от крепкого мужского запаха его тела, от соблазнительной нежности его прикосновений.
— Мы… мы не должны…
— Тсс, — выдохнул Джек, спрятав ее лицо у себя на груди.
Мег невольно расслабилась и на время поддалась иллюзии, будто между ними ничего не изменилось. Будто не было в ее жизни двух последних лет гнетущего одиночества, когда она тосковала по запаху этого мужчины, по его низкому, возбуждающему голосу, который нашептывал ей по ночам в темноте слова любви.
— Ты так здорово пахнешь, — пробормотал Джек. — Ты всегда так чертовски здорово пахнешь!
Он дерзко обхватил ее за ягодицы и вдавил ее бедра в свои. Мег почувствовала, как сильно он ее хочет, как напряглась мужская плоть, и беспомощно простонала.
— Мег, мы всегда будем нужны друг другу, — нашептывал Джек, сопровождая слова покачиванием бедер, что разжигало в Мег головокружительную жажду близости.
И все-таки она заставила себя противостоять его напору.
— Семья строится не только на этом, — выдавила она через силу.
Джек умолк. Как ей хотелось увидеть сейчас его выразительные голубые глаза — точь-в-точь такие же, как у его дочерей.
— Я был жесток с тобой, Мег? — наконец произнес он. — Я оскорблял тебя? Наши дети ходили голодными?
— Пока еще нет.
Она слышала его резкое учащенное дыхание.
— Пивная приносит хороший доход, — сказал он, с трудом сдерживая голос.
— Я счастлива за тебя.
— Что это значит — «Я счастлива за тебя»?
— Это значит, что мне больше нечего дать тебе, Джек. Не усложняй то, что…
Джек сдавил ей плечи и зашептал в ее мокрые волосы:
— Что произошло, Мег? Что произошло с жизнью, которую мы строили вместе? Ты и я. Помнишь, как мы говорили? Что мы — это одно целое, что вместе нам все по плечу. Когда все это рухнуло?
Мег произнесла сбивчивой скороговоркой:
— Это была иллюзия. Замок, построенный на песке. А в реальности была незащищенность. И шаткость… Они убивали меня. Я раз и навсегда дала себе обещание, что не сорвусь в эту бездну.
— Мег, я не такой, как твой отец, — сказал Джек, плотно обхватив ладонью ее затылок. Потом с нежностью оторвал ее тело от своего и в непроницаемой темноте задал ей тот вопрос, который она так боялась услышать: — Ты вышла бы за меня замуж, если бы не забеременела?
— Джек, не начинай…
— Ответь мне, черт побери!
Ладно, пусть он узнает правду.
— Нет, — выдавила она сквозь зубы. — Я не вышла бы за тебя замуж.
Ее признание, казалось, замедлило ход самой жизни, оборвав нить последней надежды. Стук в дверь напугал их обоих.
— Мег? Ты там, дорогая?
Уинстон!
— Да. Я здесь, — ответила, откашлявшись, Мег.
— У тебя все в порядке?
Было слышно, как повернулась дверная ручка.
— Нет! То есть да. Все в порядке. Не входи.
Из-за двери донесся снисходительный смешок. Мег уткнулась лбом в грудь Джека, и тот поцеловал ее в макушку.
— Хорошо, дорогая. Увидимся внизу.
Джек вытянул руку и нащупал полотенце. В темноте Мег позволила ему обтереть полотенцем ей тело. Руки его все еще не забыли, как это делать. Мег усилием воли старалась погасить желание, которое пробудили в ней его прикосновения. В последнюю очередь Джек вытер полотенцем ее волосы. А потом погладил кончиками пальцев ее соски, набухшие, ноющие от желания. Все верно: именно так всегда заканчивались их совместные обтирания после душа. Теперь Мег не могла утаить от бывшего мужа свое возбуждение. Даже в темноте.
Джек коснулся ее хорошо знакомым ей движением руки. Мег сжала его запястья и хрипловато прошептала:
— Нет, нельзя!
Он медленно отпустил ее. Минула вечность, прежде чем Мег различила слабый, сумеречный свет, наполовину перекрытый тенью Джека.
— В коридоре пусто. — Голос Джека звучал спокойно. — Пойду посмотрю, как там девочки.
И он ушел.
Да, она пыталась воплотить мечты в явь… Со своими способностями и умом Джек мог бы сделать блистательную карьеру, мог бы, работая неполный день, выучиться на адвоката или врача. На кого угодно. Пришлось бы во многом отказывать себе на первых порах, но разве это можно сравнить с теми тяготами, что выпадали им на долю?
Или, вместо того чтобы повышать уровень образования, Джек мог бы пойти работать в какую-нибудь крупную компанию. И они бы стали нормальной семьей среднего достатка.
Об этом Мег мечтала с ранних лет. Неужели она слишком многого просила от жизни?
Оказалось, что да, но она поняла это с явным опозданием. Джек был твердо намерен основать свое собственное дело. Он был убежден, что никогда не получит удовольствия от работы по найму. Как будто большая часть человечества ликует, вкалывая с девяти до пяти на работодателей!
Каждый раз, когда они спорили на эту тему, Мег испытывала страх, тот же страх, который захлестывал ее при виде беспомощного от лени отца.
В первые два года совместной жизни Джек перебивался случайными заработками, изучая секреты пивоварения, организации пивного бизнеса и правила выдачи лицензий, а также завязывая нужные знакомства. Мег тем временем осваивала шестьдесят два способа приготовления спагетти. Она искала место с неполным рабочим днем, однако, с двумя младенцами на руках и еще одним на подходе, трезво понимала бесперспективность своих поисков. Кое-как они сводили концы с концами. Как сказал Джек, они никогда не ходили голодными, и у них всегда была крыша над головой.
Незадолго до рождения Дейзи Джек и Кевин Манн нашли участок под строительство, сложили свои скромные капиталы, взяли в банке небольшой кредит, и в результате на свет появилась «Пивная Вулфа и Манна». Поднять пивную и наладить в ней дело оказалось куда сложнее, чем можно было предположить. И у Мег все обмирало внутри от одной лишь мысли о банковском займе и процентах с него, которые предстояло выплатить. Сколько же пройдет времени, думала она, прежде чем ее муж наконец прозреет и поймет, что он ухватил больше, чем может удержать?
