— Что-что? — переспросил господин Розочка и шагнул в квартиру.
Мориц последовал за ним. В прихожей всё было по-прежнему: там стояло красное бархатное кресло, на стене висел парусник, а в углу была подставка для коллекции зонтиков господина Розочки. А вот гостиную оказалось не узнать: ковёр был сдвинут к стене, рядом с ним лежал опрокинутый стол. Все ящики комода были выдвинуты, а их содержимое вывалено на пол. Вышитые салфетки и столовые приборы валялись рядом с рваными географическими картами и раскрошенными свечами. На кухне всё выглядело ещё хуже. Разбитая посуда грудой возвышалась на полу под толстым слоем рассыпанного какао и сахара. Банки из-под этих сыпучих продуктов валялись неподалёку. Мориц невольно вскрикнул от ужаса. Теофил всё ещё пытался что-то сказать господину Розочке, но лишь взволнованно заикался, а тот взирал на хаос совершенно невозмутимо.
— Должен сказать, что в моих воспоминаниях квартира была чуть более прибранной, — сказал он наконец. — Кто-то явно хотел ошеломить меня по случаю возвращения.
— Это случилось сегодня? — спросил Мориц.
— Теофил лишь ненадолго вышел кое-что купить, а когда вернулся, то нашёл квартиру уже в таком виде, — перевёл его испуганное заикание господин Розочка.
В этот момент часы в гостиной пробили шесть.
— Мне надо бежать, — сказал Мориц. — Но я могу ещё спуститься и помочь вам всё убрать.
— Не надо, — сказал господин Розочка. — Теофил уже предложил мне свою помощь.
— Вы будете звонить в полицию? — спросил Мориц.
— Нет, — ответил господин Розочка. — Кажется, ничего не пропало, да тут и не было ничего особо ценного. — Он повернулся к Морицу и заглянул ему в лицо: — Что, многовато для одного дня, да?
Мориц кивнул.
— Отправляйся домой, — сказал господин Розочка. — Завтра увидимся.
— Ладно, — ответил Мориц.
Он уже хотел повернуться и идти, как вдруг его взгляд упал на яркий парусник в прихожей. На картину кто-то прилепил записку. Огненно-красные буквы гласили: «Не суй нос в наши дела!»
— Господин Розочка! — окликнул его Мориц и указал на записку.
— Кажется, — сказал он, — я обзавёлся парочкой новых друзей.
Мориц отважный
Когда Мориц стоял перед своей дверью, было пять минут седьмого. Папа открывал ему, одновременно пытаясь удержать Тима, который носился по прихожей.
— Мои-и-и! — закричал тот в восторге, увидев старшего брата.
— Привет, Тимми, — сказал Мориц и погладил его по голове. Он был безумно рад, что наконец-то очутился дома.
— Ну, и как всё прошло? — спросил папа.
— Хорошо, — сказал Мориц и отметил про себя, что уже начал понемногу скрывать правду. — Господин Розочка вернулся, — добавил он.
— Да что ты! — обрадовался папа. — Вот здорово! Ты его только что встретил?
— Да, — ответил Мориц, и это тоже не вполне соответствовало действительности.
— Ну, тогда мы, пожалуй, скоро пригласим его к себе, — сказал папа, подталкивая Морица в сторону кухни. — Накроешь на стол?
— А что у нас на ужин? — спросил Мориц.
— Бутерброды, — сказал папа. — Мама, кстати, предупредила, что задержится.
Морицу это было только на руку: мама, в отличие от папы, всегда расспрашивает его о том, что он делал в течение дня.
После ужина папа отнёс Тима в кровать, а Мориц пошёл в свою комнату. Подзорная труба лежала на столе и выглядела совершенно обычно. Мориц взял её в руки. Она была гладкая и прохладная. Когда он поднёс её к глазу и навёл на окно, он увидел увеличенные снежинки, падающие на землю.
Мориц решил лечь спать. Папа заглянул к нему ещё раз:
— Спокойной ночи, Большой. У тебя всё в порядке?
— Всё хорошо, — коротко ответил Мориц, укладываясь в постель.
Он ещё некоторое время думал о господине Розочке и таинственном вторжении в его квартиру. Господин Розочка, хотя и был раздосадован, ничуть не испугался. Это немного успокоило Морица. Тем не менее заснуть он не мог. Он слышал, как домой вернулась мама и мельком заглянула в его комнату.
— Он уже спит, — шёпотом сказала она и тихонько прикрыла дверь.
Мама с папой ещё долго переговаривались. Под их неразличимое бормотание он и уснул.
На следующее утро Мориц проснулся от шума снегоуборочной машины. На улице повсюду копошились люди. Закутанные с ног до головы, они лопатами сгребали снег с дороги, на обочинах образовались настоящие снежные горы. «Надо же», — подумал Мориц и быстро оделся. Мама, войдя в комнату, удивилась, что он уже на ногах.
— Да ты у нас ранняя пташка, — сказала она, провожая его на кухню.
Мориц взял себе тост и искал в холодильнике малиновый джем, пока мама варила кофе. Она казалась бледной и немного напряжённой.
— Почему ты пришла вчера так поздно? — спросил Мориц.
— У нас было срочное совещание, — сказала мама. — Если мы не сможем построить детский центр, придётся, наверное, увольнять людей. К сожалению, иск фирмы «ПОКУПАЙ!» принят судом к рассмотрению.
— Тогда и тебя уволят?
— Ну да, ведь это мой проект, и если он не состоится… — Мама замолчала. Потом глубоко вздохнула: — Давай-ка, радость моя, ешь свой тост. Может, всё ещё обойдётся, никого не сократят и какое-то время у всех будет меньше работы. Но, разумеется, тогда и денег будет меньше.
— И нам снова придётся переезжать? — спросил Мориц. Они въехали в новую большую квартиру только потому, что мама наконец получила постоянную работу.
Мама засмеялась:
— Ну, в общем… Нет. Во всяком случае, не сразу. Что-нибудь придумаем.
Немного погодя они вышли из дома. Мориц еле плёлся и вошёл в здание школы, когда звонок уже прозвенел. А когда поднялся на свой этаж, дверь класса была закрыта.
Но самый неприятный сюрприз ждал его внутри. Когда он вошёл в класс, встреченный строгим взглядом госпожи Майер, то увидел: Штефан Рабентраут сидел не один. Место рядом с ним занял какой-то незнакомый мальчик. Он был маленький и мускулистый и смотрел на Морица недобрым взглядом узких глаз. Мориц сел, и госпожа Майер открыла завесу тайны:
— Ну, теперь, когда все на месте, я хочу поприветствовать нашего нового ученика. Мирко Шульце только что приехал сюда с родителями. Уверена, что вы примете его хорошо.
У Морица было смутное предчувствие, что у Штефана Рабентраута появился новый сообщник, и первая же большая перемена подтвердила его подозрения. Штефан взял Мирко под своё покровительство и показывал ему, как надо развлекаться. Они обстреливали первоклашек тугими ядрами снежков, пока не довели малышей до слёз, а потом взялись за Оле, который в этот день не обмолвился с Морицем ни словом.
