По их единодушному мнению, мужчина, не приносящий ощутимой материальной пользы и при этом еще и отказывающий женщине в невинных постельных радостях, просто не имел права на существование. Восточная страна – восточные нравы. Мужчина женщине – заботу и содержание, женщина мужчине – нежность и любовь. Но все это только на словах. А на самом деле таким идеальным соотношением сил могли похвастаться очень немногие. В жестокой конкурентной борьбе основная масса Ленкиных подруг сами не гнушались и заботу проявить, и на содержание взять своего, а порой и чужого бойфренда, надеясь на эти пресловутые телячьи нежности. И девки вроде все нестарые, а отношения, как положено, по уму, по справедливости и вообще по здравому смыслу, почти ни у кого не складывались.
Хотя порой случались и вполне голливудские романы, где он – олигарх районного масштаба, а она – золушка гитисовского разлива. Такая красивая история однажды произошла с одной из Ленкиных подруг, вызвав у многочисленных наблюдательниц ничем не прикрытую черную зубодробительную зависть.
И действительно, на первых порах было чему позавидовать: рестораны, отели, подарки. Запах новых духов, норковая шубка, каникулы, проведенные на берегу теплого Красного моря. Но опять же – все видели только внешние атрибуты этой оглушительной страсти: конфетти, мишуру, блеск. А там внутри и на самом деле была любовь. Ну совпало так! Бывает же? Но престарелому Ромео вдруг показалось, что не бывает. Просто не может быть. Да и товарищи подлили масла в огонь. Руководствуясь своим собственным опытом, исходя из наилучших побуждений и желая оградить друга от горьких разочарований, объяснили дурачине непутевому, что любят его не совсем бескорыстно, а то и небескорыстно совсем. И начались всякие подставы, тесты на вшивость и даже разводка на деньги. Мол, на меня наехали, надо платить долги, и весь я несчастный и больной, и жить мы будем в чуме – одним словом, пиши мне в тюрьму долгие нежные письма. Какое-то время она честно пыталась его спасти, металась по Москве в поисках денег и даже попала на этой скользкой почве в очень неприятную ситуацию, из которой с трудом выбралась, но зато поняла, что все это было только инсценировкой, проверкой на дорогах, короче, обычной русской потехой. Сделалось так гадливо на душе, что хоть повесься, хоть застрелись, а легче не станет. Надо бы простить и начать все сначала, но нет больше никаких сил. Да и у него уже совсем съехала крыша, и на это хилое сооружение быстренько вскарабкалась другая претендентка на испытания, а он даже как-то вошел во вкус и с упоением приступил к разработке нового плана. И оба, в общем, неправы, и оба бесконечно несчастны, и оба обречены, но в этой ситуации почему-то больше всего жаль мужика, у которого не хватило мозгов просто радоваться предоставленной возможности, а не ходить со счетами и не стучать костяшками, дескать, сколько я ей всего безвозмездно, то есть даром.
Это ж только в позапрошлом веке к ногам любимой бросали состояния или, на худой конец, собольи шубы с собственного плеча, чтоб она, переходя через весенний говорливый ручеек, не замочила, не дай бог, своих драгоценных ножек, скрытых под целым ворохом одежд, в глухонемой глубине которых надежно сокрыты такие умопомрачительные горячечные тайны, что на их увлекательную разгадку может уйти целая жизнь.
Но сейчас ног, не прикрытых буквально ничем, всюду как котов нерезаных. На всех шуб не напасешься. Да и загадки давно все разгаданы, и ответы на них в основном скучны, пресны и неизобретательны.
Так что на общем фоне Ленкина любовь – хотя она и не стала еще любовью полноценной в постельном, всем понятном смысле – выглядела довольно привлекательно и даже свежо. Любовь на расстоянии – это оригинально, в своем роде даже изощренно, если не сказать извращенно.
Но окружающие по привычке видели лишь белую и пушистую верхушку айсберга, однако там, в фиолетово-черной глубине, кипели нешуточные страсти, о возможном существовании которых Ленка и сама прежде не догадывалась. Они с Серым, как два клоуна, балансировали на канате неутоленных желаний, держась при этом за руки и не давая друг другу свалиться в бездонную, алчущую новых жертв пропасть. Но даже в таком, пусть и психологическом, садомазохизме есть свои ни с чем не сравнимые прелести. По всем законам тантрического секса оттягивание удовольствия обещает в будущем неземное наслаждение. Главное – не переборщить и вовремя перейти из разряда любителей настольных игр в постельные профессионалы.
Но время шло, и шансы на олимпийское золото убывали с каждым днем. Подруги капали на мозги, свет в конце тоннеля не брезжил, а надежда таяла не по дням, а по часам. Любая на Ленкином месте начала бы подозревать худшее. Все-таки экология, стрессы, богемный образ жизни, опыт прожитых лет – все это не проходит даром и не может не повлиять на здоровье. Почва для революционной ситуации была щедро унавожена, нервы напряжены, силы подтянуты, но Ленка никак не могла приступить к решительным действиям, чтобы окончательно разобраться: верхи еще не хотят или уже не могут?
Однажды они, как обычно, электричкой выехали на природу. Ненависть Серого к автомобилям долго Ленку забавляла, пока он ей не признался, что в юности, занимаясь мотоспортом, серьезно поломался и почти год пролежал в больнице, где его складывали буквально по частям. Пришлось заново учиться ходить, и за это время он успел полюбить и длительные неспешные прогулки по Москве, и редкие загородные вылазки. Потворствуя его привычке, Ленка незаметно сама втянулась в долгие проводы короткого лета и с радостью сопровождала Серого во всех его походах.
В этот раз они долго бродили в поисках местных красот, но так и не нашли ничего подходящего. Ленка немного устала, но возвращаться в Москву не хотелось. И тут Серый предложил сходить в гости на одну знакомую дачу. На дачу так на дачу, легко согласилась Ленка, почти как Надежда Константиновна, собираясь замуж за вождя мирового пролетариата.
Идти было недолго. Дачный поселок вынырнул на свет божий сразу за пригорком, в полукилометре от леса, по которому они гуляли.
Стоял конец августа, падали яблоки. Трава после жаркого лета шуршала под ногами, как песок. Они выбрались на дорогу и быстро пошли вдоль рано опустевших дач. В палисадниках еще горели золотые шары, где-то вдали раздавались редкие детские голоса. Мимо, даже не удостоив их взглядом, прошмыгнула одинокая черная кошка. Не к добру это, подумала Ленка, ой, не к добру. Но полный решимости Серый упорно шагал вперед, и ей не оставалось ничего другого, как трусить за ним следом. Она честно пыталась взять себя в руки, но ее частые шажки все равно никак не попадали в такт мелко трепыхавшемуся сердцу. Думай о хорошем, уговаривала себя Ленка, только о хорошем.
Вскоре они остановились у высокого, выкрашенного светло-зеленой краской забора. Чуть помедлив, Серый решительно отворил калитку и, войдя во двор, направился по тропинке, посыпанной гравием, к старинному двухэтажному особняку, который лишь с большой натяжкой можно было назвать теплым уютным словом «дача». Но гостями они оказались нежданными – на двери висел старинный, огромных размеров замок. У Серого, как ни странно, обнаружился ключ от этого чудовища. Вот только он не знал, как лучше к этому амбарному зверю подступиться, и еще бы долго промучился, если б не Ленка. Ее терпению скоро пришел конец, она выхватила у Серого ключ, замок, без каких-либо особых усилий с ее стороны, поддался как миленький, и она первой вошла в просторный, пахнущий нагретым деревом дом.
