— Понятно. Так почему бы вам не показать мне, где эта упрямая лоза?
— Будьте любезны, подождите минуту, — вежливо попросила Элисса, поднимаясь на ноги.
Протянув руку, Майлс предложил девушке помощь. Она смутилась, а затем вложила свою маленькую ладонь в его руку. От этого обычного жеста, ничего не значащей любезности, их пальцы едва соприкоснулись, Майлс вздрогнул и тут же молча выругал себя за это.
Девушка поднялась, оправила юбки, осмотрела перепачканные руки, по-видимому, решив, что с ними уже ничего не поделать, и указала на дальний угол розария.
— Это вон там. У Рыцарского колодца.
Он не помнил никакого Рыцарского колодца.
— Столетия назад, вероятно, даже тысячелетия, считалось, что вода из Рыцарского колодца излечивает мужское бессилие, — ничуть не смущаясь, объяснила девушка.
Майлсу удалось скрыть свое замешательство покашливанием. Такой юной, невинной, хоть и деревенской девушке как-то не пристало рассуждать о столь грубых материях — если только он не ошибся и она уже не была невинной.
Есть женщины, которым удается сохранять внешнюю чистоту долгое время после того, как они распростились со своей девственностью. Вероятно, это ангельского вида создание с белоснежной кожей, огромными глазами и тонкими бровями более опытно, чем он предположил.
Во всяком случае, теперь Майлс почти представлял себе, как она будет выглядеть при ярком свете солнца. Девушка должна быть высокой, но не слишком, гибкой и полногрудой. Длинные ноги, стройная фигура, но отнюдь не худощавая, а прелестно округленная там, где и положено женщине.
— Некогда в Корнуэлле и в Девоне было несколько сотен священных источников, — продолжала девушка, по-видимому, непреднамеренно давая ему урок истории. — Согласно легенде, первые святые — Ки, Пиран и сам Патрик — приезжали сюда из Ирландии. Они благословляли местных жителей и исцеляли их водами этих источников.
— Как странно!
— Теперь о многих из этих источников забыли, они затерялись. Рыцарский колодец был вырыт вновь только в прошлом году — силами Голсуорси и моими.
— Кто этот Голсуорси?
— Старший садовник.
— Вы работаете на Голсуорси?
— Я работаю вместе с ним.
С этими словами девушка выступила из тени на свет, и в первый раз Майлсу Сент-Олдфорду удалось как следует разглядеть ее. Она оказалась даже более прелестной, более соблазнительной, чем ему представлялось. Девушка так и не сняла простую черную косынку, весьма напоминающую апостольник монахини.
Майлс был готов поклясться всеми святыми — эта прекрасная садовница оказалась монахиней!
Элисса поймала на себе удивленный взгляд незнакомца.
— Прошу прощения, сестра, — с усилием пробормотал он.
«Сестра? Что за чушь пришла ему в голову?!» — подумала Элисса.
— Простите?!
— Нет, — возразил он, покачав головой, — это я должен просить у вас прощения.
Этот человек был настоящей загадкой. Впрочем, Элисса уже давно обнаружила, что мужчины почти все таковы. Несмотря на превосходное классическое образование, приобретенное под началом мисс Эммы Пиббл, а потом собственного отца, многое в мужчинах осталось непонятным Элиссе. А теперь, казалось, непонятного в мужчинах и женщинах стало еще больше.
Элисса с сожалением вздохнула: если бы только она учила поменьше о древних греках и побольше о современных англичанах!
— Лоза… — напомнил незнакомец.
Элисса непонимающе взглянула на него.
— Та самая, которую вам было нужно вырвать. — Он смотрел на нее с загадочным выражением лица.
— Вот сюда, — сказала она, указывая на укромный уголок. «Надо сосредоточиться на предстоящем деле, а вовсе не на широких плечах незнакомца, — напомнила себе Элисса. — И уж наверняка не следует размышлять над тем, как хорошо бриджи для верховой езды облегают его мускулистую фигуру».
Несколько минут они стояли молча, разглядывая толстую перекрученную лозу — кое-где она достигала толщины мужской руки, — которая разрослась по соседству с Рыцарским колодцем, занимая обширную часть садовой стены.
— Она толстая, — зачем-то заметила Элисса.
— Очень толстая, — согласился незнакомец.
— Но уже неживая.
— Совершенно верно.
Элисса вопросительно взглянула на незнакомца.
— Рискну заметить, что она растет здесь уже очень давно.
— Вы правы.
— Возможно, с тех времен, как здесь появился Рыцарский колодец.
— Вероятно. — Элисса потянулась и дотронулась до изогнутой ветви. Она уже не в первый раз думала, что, уничтожая что-либо в аббатстве Грейстоун, вероятно, уничтожает воспоминание о тех временах, когда любвеобильный Генрих VIII изгнал отсюда монахов и продал аббатство первому эрлу Грейстоунскому. Действительно, этот колодец — и, вероятно, лоза — могли существовать еще в дни основания аббатства Эдуардом Исповедником.
— Если вы хотите, чтобы я разделался с ней, мне понадобится топор, — сообщил ей незнакомец.
— Разве вы не можете вырвать ее?
— Вы хотите сказать, голыми руками?
— Нет, по-моему, вам лучше не снимать перчатки.
— По-моему, вы слишком высокого мнения о моей силе, сестра. Увы, я не Геркулес — Он рассмеялся.
— Я так и знала!
— Что вы знали?
Ну как она могла объяснить? Иногда в ее голове буквально роились идеи и мысли, воспоминания и впечатления, грезы и фантазии — от снов, событий, бесед, книг, которые она читала. Переход от розария к мифологическим героям казался ей кратким и удивительно логичным.
Элисса глубоко вздохнула, прежде чем броситься в бой.
— Именно Геркулес убил девятиголовую Гидру, порождение чудовищ Ехидны и Тифона.
Казалось, незнакомец смутился.
— Девятиголовую… как вы сказали?
— Гидру. Некоторые историки утверждают, что это ядовитое существо было девятиголовым, а другие считают, что у него имелось десять тысяч голов, похожих на змеиные.
Он расслабился, скрестил руки на груди и понимающе кивнул.
— Я знаком с еще одной женщиной, которая постоянно в беседе упоминает героев классической мифологии греков.
— Правда? И кто же это? — поинтересовалась Элисса.
— Жена моего лучшего друга.
— Понятно.
Разумеется, она ничего не понимала.
— Эта дама — американка.
— Я никогда не видела американцев, хотя иногда у нас бывают путешественники-иностранцы.
— Эта леди была американкой.
— Была?
