— Да, — согласилась она.
— К тому же от вас пахнет духами.
— Да… Я искренне надеюсь, что никто из моего факультета не увидит меня такой.
— Они стали бы высмеивать вашу привлекательность, — начал я, — и попытались бы отомстить вам из зависти?
— Да, думаю, так, — кивнула Беверли.
— Эта перемена в вас так неожиданна! Должно быть, она связана с вашей встречей с толстяком в той загадочной квартире? — спросил я.
Беверли снова кивнула.
— Да, — сказала она. — Это странно… Никогда в жизни я не чувствовала себя такой женственной, как в то мгновение, когда он приказал мне встать на колени и прислуживать ему.
— Это высвободило вашу женственность? — подсказал я.
— Да. Это так странно! Я не могу объяснить этого.
— Вы попали во власть мужчины, — пояснил я. — Первый раз в вашей жизни вы, возможно, испытали прелесть естественных биологических отношений.
— Я отказываюсь признавать ваш анализ! — воскликнула она.
— А еще вы были сексуально возбуждены, — добавил я.
— Откуда вы знаете? Я ничего об этом не говорила.
— А вам и не требовалось говорить, — продолжал я. — Это было заметно по выражению вашего лица, по голосу, по тому, как вы вспоминали пережитое.
— Вы отвратительны, — раздраженно сказала мисс Хендерсон.
— Позвольте помочь вам с пелериной? — предложил я.
— Я справлюсь сама, — ответила она.
— Без сомнения.
Беверли оглянулась на девицу за перилами гардероба. Та отвернулась.
— Хорошо, — вдруг произнесла мисс Хендерсон немного громче, чем следовало. — Вы можете помочь мне с моей накидкой.
Она замерла, и я, стоя позади нее, набросил пелерину ей на плечи. На очень короткое мгновение после того, как пелерина уже была на ней, я задержал свои руки на ее плечах. В эту секунду она почувствовала объятие. Затем я отпустил Беверли. Ее тело было напряженным, готовым к защите, к отпору.
— Не пытайтесь подчинить меня вашей власти, — зло прошептала она. — Я никогда не покорюсь мужчине.
А затем четко, вежливо, немного громче, чем нужно, специально для девицы из гардероба, мисс Хендерсон произнесла:
— Спасибо.
Внезапно она тихо застонала, а потом радостно воскликнула:
— Привет, как дела? Как здорово встретить вас здесь! Произошел обмен приветствиями. Я увидел двух особ женского пола, которые вошли в ресторан. Одна была повыше, другая пониже, и обе напоминали лошадей. Они злобно оглядели меня, а затем с восторгом обратились к Беверли:
— Какая вы хорошенькая сегодня, мисс Хендерсон, — сказала та, что повыше.
— Иногда вполне допустимо надеть платье, — ответила Беверли. — Это свобода!
— Конечно, правильно, — ответила высокая. — Вы выглядите очаровательно, просто очаровательно.
Та, что поменьше, ничего не сказала. Обе прошли в обеденный зал, где их приветствовал метрдотель.
— Мне ни за что не надо было сюда приходить, — проговорила Беверли.
— Это знакомые из университета? — спросил я.
— Да, — ответила Беверли, — они участвуют в двух моих семинарах.
— Вы выглядите больной и несчастной, — заметил я. — Неужели вам не все равно, что они думают?
— Они обладают большим влиянием на моем отделении, — ответила мисс Хендерсон, — особенно та, высокая. Даже некоторые мужчины-профессора боятся их.
— Хватит об этом! — воскликнул я.
— Аспиранты, не имеющие постоянной должности, боятся оценок студентов, — объяснила она, — и, что более важно, их влияния на оценки других. Большинство наших молодых преподавателей обоего пола делают то, что от них ожидают, и стараются угодить студентам. Они не хотят потерять свою должность.
— Я знаком с этим, — сказал я. — Это называется академической свободой.
Беверли завязала свой капюшон. Мы вышли из ресторана.
— Я возьму такси, — предложил я.
— На самом деле я не настоящая женщина, — печально сказала она на улице. — Я слишком женственная. Но я пытаюсь побороть свою женственность, стараюсь справиться с ней.
— Вы могли бы удвоить свои усилия, — сказал я. — Вы могли бы лучше стараться.
— На отделении со мной покончено, — простонала Беверли. — Они опозорят меня и уничтожат.
— Вы можете перевестись в другой университет и начать сначала, — предложил я.
— Возможно, — согласилась она. — Но боюсь, это бесполезно. Все может повториться. Или на новом месте кто-нибудь скажет, что я неправильная…
— Неправильная? — не понял я.
— Не такая, как они, — объяснила Беверли.
— Не такая, как эти две женщины, которых мы встретили в ресторане? — уточнил я.
— Да, — ответила она. — Они сильные и похожи на мужчин. На таких мужчин, какими те были раньше.
— Женственность неправильна для женщин, а мужественность — для мужчин? — продолжал выспрашивать я.
— Конечно, ведь это мешает быть личностью.
— Нужно, чтобы женщины были как мужчины, а мужчины как женщины?
— Конечно, — подтвердила мисс Хендерсон. — Мужчин необходимо обучить нежности, мягкости и женственности.
— Неужели вы не можете понять, — спросил я, — что женщины, желающие сделать мужчину таким, на самом деле не интересуются тем, что представляет собой истинный мужчина? Они хотят не мужчину, а просто женщину необычного сорта!
Беверли с ужасом посмотрела на меня.
— Похоже на правду, не так ли? — спросил я.
— Я никогда раньше не встречала таких, как вы. Вы смущаете меня, — сказала она.
— Откровенно говоря, — начал я, — вы тоже не такая, как те две женщины, которых мы только что видели. Вы совершенно другая. Они ведь даже и не женщины вовсе, а нечто среднее между мужчиной и женщиной. Не удивительно, что они враждебны, полны ненависти, злобны и воинственны. Почему бы им не отплатить за столетия недооценки, утвердив себя идеалом для представительниц своего пола? Прежде они отвергали мир, почему бы теперь не попытаться переделать его под свои нужды? Вы их оправдываете? Разве вы не чувствуете их ненависти к женщинам, похожим на вас? Ведь вы — настоящий биологический вызов всем их претензиям и планам! Вы с вашей красотой гораздо опаснее мужчин, которыми они пытаются манипулировать и которых они запугивают при помощи интриг. Я посмотрел на Беверли сердито.
— Ваша желанность и красота, — продолжал я, — большая угроза для них. Поэтому им необходимо наказывать и подавлять женщин вашего сорта.
— Мне нельзя слушать вас, — проговорила мисс Хендерсон. — Я должна быть истинной женщиной!
