— Ну ладно, Котенок. Как джентльмен, уступаю тебепервый ход. Давай начинай.
Не дожидаясь повторного приглашения, я бросилась на него совсем доступным мне проворством, нацелив оба орудия в сердце. Он развернулся напол-оборота, так что меня пронесло мимо, и при этом оскорбительно хихикнул.
— На пробежку собралась, пушистик?
Остановив разбег, я обожгла его взглядом через плечо.Господи боже, как же быстро он двигался! Я не успевала уследить за нимвзглядом, он казался мне размытым пятном. Собравшись с духом, я сделала вид,будто размахиваюсь для удара сверху, а когда он поднял руку, чтобы блокироватьудар, ударила левой снизу вверх и задела его прежде, чем он ответил ужаснымударом в живот.
Скрючившись вдвое, я видела, как он, чуть нахмурясь,разглядывает свою одежду.
— Моя любимая рубашка, а ты ее распорола!
Я снова пошла по кругу, стараясь медленными вздохамиуспокоить боль в животе. Я и моргнуть не успела, а он уже налетел на меня иударил в висок так, что искры из глаз посыпались. Пытаясь защититься, ялягалась, как бешеная, молотила кулаками куда попало и наугад била колом. Вответ на меня, сыпались тяжелые частые удары. Я уже задыхалась, перед глазамивсе плыло. Я из последних сил ткнула колом. Стены вдруг перевернулись, меняопрокинуло навзничь, камни воткнулись в спину… Он стоял футах в десяти от меня.Ясно, в рукопашной я ему не соперница. Меня будто со скалы сбросили, а на нем,можно сказать, ни отметины. В приливе внезапного вдохновения я метнула в негосвой крест. Он молнией мелькнул в воздухе и вонзился ему в грудь, но слишкомвысоко, слишком высоко.
— Черти адовы, женщина, больно же! — рявкнул он судивлением, выдергивая крест.
Кровь протекла из раны и мгновенно остановилась, словно кранперекрыли. Вопреки устоявшемуся представлению кровь у вампиров красная. Я сотчаянием поняла, что осталась с одним колом, а его даже не притормозила.Собралась с силами, вскочила и, волоча ноги, двинулась на него.
— Хватит с тебя? — Он повернулся ко мне и разокпотянул носом воздух.
Я недоуменно моргнула — никогда прежде не видела, чтобывампиры дышали. Сама я пыхтела, как паровоз, а глаза заливало потом.
— Еще нет…
Опять неуловимое движение — и он уже надо мной. Я отбивалаудар за ударом, стараясь хоть иногда отвечать, но куда мне было за нимугнаться! Он жестоко молотил меня кулаками. Я отчаянно тыкала колом кудапопало, и все мимо сердца. Через десять минут, показавшихся мне вечностью, я впоследний раз свалилась наземь. Двигаться уже не могла и только следила за нимиз-под распухших век. В голове проплыла равнодушная мысль, что насчетвыполнения условий можно не беспокоиться. Я умру от побоев.
Он склонился надо мной. Мне все виделось в красном цвете ипонемногу темнело.
— Теперь хватит?
Я не то что говорить, кивнуть не могла. Вместо ответа япотеряла сознание. Единственное, на что я еще была способна.
* * *
Я лежала на чем-то мягком. Я плыла, плыла на облаке и былаукрыта его куделью. Я зарылась в него поглубже и услышала его сердитый голос:
— Если будешь стягивать на себя все одеяла, отправишьсяспать на пол!
А?! С каких это пор облака злятся, да еще с английскимакцентом?
Открыв глаза, я с ужасом увидела, что лежу в постели свампиром. И что правда, то правда, завернулась в одеяло, ничего ему не оставив.
Я подскочила как ужаленная и тут же грохнулась макушкой онизкий потолок.
— Ой!
Потирая пострадавшее место, я с ужасом и отвращениемозиралась. Как же я до такого дошла? И почему не лежу в обмороке от побоев? Идаже чувствую себя… отлично. Если не считать легкой контузии, которую сама себепричинила.
Я попятилась в самый дальний угол. Из маленькойизвестняковой пещерки как будто не было выхода.
— Почему я не в больнице?
— Я тебя вылечил, — сообщил он так спокойно, будточаем меня напоил.
Онемев от страха, я пощупала свой пульс. Господи, неужто онменя превратил? Нет, пульс бьется ровно.
— Как?
— Кровью, конечно. Как еще?
Он приподнялся на локтях, разглядывая меня с усталымнетерпением. Я увидела, что он переодел рубашку. Что было под рубашкой, я изнать не хотела.
— Говори, что ты со мной сделал!
Он закатил глаза на мой истерический выкрик. Взбил подушку иподтянул под себя. Этот жест был совсем человеческим, неестественночеловеческим. Где это видано, чтобы вампиры любили спать на взбитых подушках?
— Угостил тебя несколькими каплями своей крови. Решил,что тебе много не нужно, раз ты полукровка. Ты, наверно, и сама бы скоропоправилась, но, с другой стороны, тебе досталась основательная трепка. Самавиновата, конечно, раз напросилась на этот дурацкий поединок. А теперь, извини,уже день, и я ужасно устал. К тому же из-за всех этих дел так и осталсяголодным.
— Разве кровь вампиров лечит?
Он ответил, уже закрыв глаза:
— А ты что, не знала? Бог мой, мало же ты знаешь особственной родне.
— Такие, как ты, мне не родня!
Он и бровью не повел.
— Будь по-твоему, Котенок.
— А если бы крови было больше, я бы превратилась?Сколько для этого надо?
Он распахнул глаза и злобно рявкнул:
— На сегодня урок окончен, милая. Я хочу спать. А тызаткнись. Когда высплюсь, растолкую тебе все в подробностях — займусь твоейподготовкой. А пока дай поспать!
— Покажи, как отсюда выйти, и спи сколькохочешь! — Я снова огляделась в поисках выхода и не увидела ничегопохожего.
Он презрительно фыркнул:
— Ну, еще бы! Может, тебе и оружие вернуть, а потомзакрыть глаза и ждать, пока ты понаделаешь во мне дырок? Не дождешься! И непытайся удрать, все равно не выйдет. А теперь лучше бы ты не мешала спать, а томне скоро захочется позавтракать. Поняла? — Он решительно закрыл глаза.
— Не буду я с тобой спать! — возмутилась я.
Он повозился на кровати, и в лицо мне полетела простыня.
— Тогда спи на полу. Тем более у тебя привычка тянутьодеяло на себя.
Мне ничего не оставалось, как улечься на холодный камень.Простыня почти не давала тепла и уж точно не заменяла матрас. Я поворочалась,тщетно отыскивая местечко помягче, потом сдалась и пристроила голову на локоть.Все лучше, чем ложиться в постель с этим… Я скорее на гвоздях стану спать!Тишина пещеры почему-то успокаивала. Одно можно сказать точно — вампиры нехрапят. Понемногу я задремала.
