степень удивления.
— Жену мою ваша Фудзи Мадока оперировала, ребёнка доставала, — манера речи пациента резко изменилась. На смену агрессии пришла какая-то патологическая милость. Он сложил руки на груди так, будто пытался качать невидимого малыша. — Но моей супруге всё там разрезали…
Последнюю фразу он буквально пропел. И, стоит отметить, звучало это очень жутко. Сакамото Рин уже спряталась за монитор, а я продолжил с интересом слушать его рассказ.
Медсестра просунула мне записку под монитором с одним лишь словом: «Пьяный?».
Не глядя на неё, я помотал головой.
Нет, он не пьян. Тут нечто другое.
— Так, я понял, ей сделали эпизиотомию, чтобы предотвратить разрывы и упростить роды, — кивнул я. — Вас её швы беспокоят?
— Именно так! — прокричал он.
— И что же с ними? Нагноение? Или они расходятся? — поинтересовался я.
— Нет! Они мешают нам заниматься любовью! Я о них натираюсь! — заявил он.
Та-а-ак. А ситуация обостряется.
— Прошу прощения, а когда родила ваша жена, что вы уже решили возобновить занятия сексом? — аккуратно спросил я.
Мужчина принялся задумчиво загибать пальцы, а затем воскликнул:
— Десять!
— Десять дней? — спросил я.
— Нет!
— Месяцев? — предположил я.
— Нет!
Да твою ж…
— Лет, что ли?
— Да! — закивал он. — Десять лет, а швы всё трут. Представляете?
— Не беспокойтесь, уважаемый, сейчас я напишу вам, какие таблеточки вашей жене нужно попить, — улыбнулся я.
Мужчина замолчал, терпеливо ожидая, пока я закончу. Я же написал на листке бумаги записку для Сакамото Рин.
«Вызывай психиатра. Скорее всего, дебют шизофрении».
Однако Сакамото Рин сидела на стуле, словно к нему приросла. Боялась пройти мимо неадекватного пациента. Тогда я взял инициативу в свои руки, встал со своего места и направился к нему.
— Сейчас моя медсестра сходит в аптеку и принесёт все таблетки! — произнёс я. — Уверяю вас, они помогут. А пока что дайте я вас осмотрю.
— Меня зачем? — удивился он. — У меня нет швов. До меня Фудзи Мадока ещё не добралась!
— А я просто хочу проверить ваше состояние здоровье. Вы ведь хотите быть здоровым отцом? — спросил я.
Он вновь смягчился. Я заметил, что разговоры о детях благоприятно влияли на его настроение. Мужчина снял рубашку, я сделал вид, что прослушиваю его лёгкие, а сам подключил «психоанализ» и залез в его голову.
Сакамото Рин в это время выскочила в коридор и начала набирать номер нашего психиатра — Макисимы Сакуи.
А в его мозгах происходил настоящей кавардак. Даже мне стало не по себе от конфликта нейромедиаторов и неправильно сформировавшихся нейронных цепей.
Точно шизофрения. «Психоанализ» это подтвердил. Вопрос только в том, смогу ли я её излечить с помощью своей новой магии? Ранее у меня никогда не было подобных сил, так что и опыта лечения психиатрических больных нет. Таких людей я всегда передавал психиатрам, а в прошлом мире — магам-менталистам.
Через пару минут дверь моего кабинета распахнулась и к нам вошла массивная фигура Макисимы Сакуи. Увидев нашего качка-психиатра, пациента вскочил со стула и закричал:
— Нет! Не дамся! Ни за что в жизни не дамся! Никто не помешает нам с женой быть счастливыми!
И с этими словами, перевернув один из наших компьютерных столов, пациент мощным рывком запрыгнул на подоконник и распахнул окно.
Глава 3
Вот она! «Онкология» психики. Неизлечимая болезнь, которую можно лишь контролировать, но навсегда убрать из жизни человека никогда не получится. Патология, которая делает из человека даже не зверя, а абсолютно неадекватное и непредсказуемое существо.
Шизофрения.
Заболевание, которое никто из моих коллег, как из прошлого мира, так из здешнего, не смог изучить. И не смог создать для него полноценную схему лечения. Лёгкие степени шизофрении можно предупредить, привести человека в порядок, но всё равно пациента оставят на учёте в психиатрическом диспансере.
Посмотрим, смогу ли я что-то сделать своей новой магией…
— Не подходите! Не подползайте ко мне! — кричал мужчина, приближаясь к открытому окну. — Видите, я могу сбежать от вас? Улечу!
Галлюцинации, бредовые идеи, навязчивое состояние — все симптомы налицо. Но «психоанализ» подсказал, что это дебют — первое проявление шизофрении. Мы ещё можем вернуть его к прежнему состоянию. Только для начала нужно помешать ему выпрыгнуть из окна.
Шизофрения в каком-то смысле смертельно опасное заболевание. Страдающие им люди могут погибнуть из-за несчастного случая или вреда, нанесённого себе целенаправленно. И что самое ужасное — особо буйные, погруженные в глубины нездорового ума, могут навредить другим людям.
— Послушайте меня! — произнёс психиатр Макисима Сакуя. — Я — хороший. Я могу вам помочь. Как вас зовут?
— Не скажу! — замотал головой он. — Вам — ёкаям — так и хочется узнать моё имя. Но я не признаюсь, не отдам вам свою душу. Уйду, как настоящий самурай!
Психоактивная фаза шизофрении набирала обороты. Привести его в порядок простыми словами будет трудно. Боюсь, Макисиме Сакуе, несмотря на весь имеющийся опыт, не удастся его уговорить. Сейчас у пациента совершенно не работает инстинкт самосохранения. Он выпрыгнет. Для него мы страшнее, чем падение с третьего этажа.
И сейчас лишь ему одному известно, какие образы предстают перед ним вместо наших лиц.
— Макисима-сан, — обратился я к психиатру. — Не спешите. Дайте ему успокоиться. Если мы дружно рванём на него — он выпрыгнет, и глазом не моргнёт.
— Я попробую с ним договориться, — прошептал он.
Пока Максисима старался наладить контакт с пациентом, я активировал «психоанализ» и устремил своё сознание в пучину больного разума.
Моей задачей было пробраться сквозь дебри его патологических мыслей, найти все поражённые участки головного мозга и остановить запущенные в них процессы.
Почти у всех шизофреников наблюдаются атрофические процессы в одних и тех же участках головного мозга. Моя задача — влезть туда, а затем наладить кровообращение и адекватную стыковку между нервными клетками.
Если человека фактически невозможно спасти, то я хотя бы могу попробовать, рискнуть и вытащить его из этого приступа.
Сначала височные доли… Первый очаг находится там, затем гиппокамп — участок мозга, который отвечает за память. Наладив работу этих участков, я уже спасу его от слуховых галлюцинаций и ложных воспоминаний.
— Подождите… — вздрогнул пациент. — Кто в моей голове? Кто это? Кто пробрался в мою голову⁈
— Пожалуйста, спуститесь ко мне, успокойтесь, —
