медленно приближаясь, просил Макисима Сакуя. — Я достану этого негодяя из вашей головы, обещаю.
Не надо меня оттуда доставать, ещё слишком рано!
Я прошёлся по миндалинам и нескольким извилинам, которые отвечают за формирование эмоций. Там уже вовсю пошёл полный разлад физиологических процессов. Но всё же приступ я купировать смог. Осталось посмотреть, как это сработало на практике. Мозг успокоился.
Успокоится ли теперь его хозяин?
— Ох… — мужчина схватился за голову. — Как же голова раскалывается… Где я вообще нахожусь?
Кажется, действительно получилось! Идеальный момент, чтобы стащить его с окна и отправить в психиатрический диспансер на дальнейшее лечение.
Однако пришедший в себя мужчина, удивившись, что находится на краю окна, соскользнул и выпал наружу — под хлопья холодного снега.
Сакамото Рин громко вскрикнула. Мы с Макисимой Сакуей сорвались с места одновременно. Я оказался первым, успел с большим трудом, но всё же схватил больного за ногу. Хоть я и занимался регулярными физическими нагрузками, но удержать взрослого мужчину одной рукой — задача не из простых.
Максисима, осознав, что не успел схватить пациента, тут же обхватил меня за живот и прокричал:
— Держите его, Кацураги-сан! Держите, я вас вытащу!
Максисима был настолько здоровым мужиком, что, пожалуй, смог бы и троих вытащить при желании. Я усилил мышцы своей правой руки лекарской магией. Миоциты — клетки мышечной ткани — сжались, пальцы стиснули ногу пациента так сильно, что их теперь так просто не оторвёшь.
Воспользовавшись резервами своей жизненной энергии, я вытянул шизофреника на подоконник, а Макисима Сакуя стащил нас обоих на пол. И всей троицей мы дружно повалились на спину.
И я, и психиатр, и ошарашенный больной — все тяжело дышали. Врачи от напряжения, а пациент от пережитого шока.
— Как я здесь очутился? — просипел охрипший от крика мужчина. — Почему я в больнице?
Макисима Сакуя тут же подскочил на ноги и крепко обхватил больного.
— Всё, Кацураги-сан, дело сделано, — выдохнул он. — Можете отпускать.
Только сейчас я понял, что до сих пор держу его за ногу.
«Можно отпускать» — говорит. Ага! Было бы это так просто. Пальцы стиснуло от чудовищного спазма. Переборщил я второпях с лекарской магией. Синяк у больного на лодыжке теперь точно останется. Но это — мелочи. Лучше синяк на ноге, чем сломанный об асфальт позвоночник.
Я вновь влил в свою руку магию, на этот раз отдав приказ — расслабиться.
Как только освободил ногу мужчины, психиатр тут же обхватил его руки и потащил к выходу из кабинета.
— Спасибо за вызов, Кацураги-сан, — кивнул он мне на прощание. — Дальше я сам справлюсь.
Интересно он решил совместить себе сразу несколько должностей. И психиатр, и несколько крупных фельдшеров психоневрологической бригады в одном лице.
Когда Макисима Сакуя покинул наш кабинет и психиатрического больного увели на принудительную госпитализацию, мы с Сакамото Рин с облегчением выдохнули и начали прибираться в кабинете.
Кстати, принудить человека к госпитализации в психиатрию непросто. Он либо должен представлять угрозу для других, либо для себя самого. В нашем случае сыграл на руку второй пункт. Хотя, если учесть, как сильно проявилось на дебюте шизофрении его психоактивное состояние, он вполне мог навредить кому-то ещё.
Однако я был уверен, что мне удалось утихомирить большую часть очагов. Может, шизофрению я пока и не научился лечить, но точно облегчил его дальнейшее восстановление. Уже после попытки выпрыгнуть из окна он, можно сказать, достиг ремиссии.
А это, по меркам современной психиатрии, настоящее чудо.
— Бли-и-ин, — выругалась Сакамото Рин. — Компьютер разбил. И монитор тоже.
— Не беспокойтесь, я попрошу айтишников, чтобы поставили новый. Всё равно сейчас все данные хранятся на серверах медицинской информационной системы. Мы ничего не потеряли.
— Тоже верно, — вздохнула она. — Правда, осколки теперь собирать замучаюсь.
— А вы и не утруждайтесь, мы сегодня и так хорошо поработали, — посоветовал ей я. — Технический персонал уберёт. Ещё не хватало, чтобы моя медсестра копалась в осколках до позднего вечера.
— Ой, спасибо, Кацураги-сан, — улыбнулась она. — Я почему-то подумала, что вы, наоборот, меня заставите это делать.
— С каких это пор я в ваших глазах такой тиран?
— Видимо, за три недели уже забыла, каково это с вами работать.
— Ничего, наверстаем, — усмехнулся я. — У меня теперь долго отпусков не будет. А впереди конец года, отчёты, ещё насидимся допоздна. Пока что можете идти домой, Сакамото-сан.
— Хорошо, Кацураги-сан, спасибо вам большое!
Прежде чем приступить к оставшимся делам, я набрал номер Ниидзимы Касуги. Мой телефон уже был забит СМС-сообщениями от оператора связи насчёт того, что баланс вот-вот закончится. Из-за поездки в Индию я просадил на звонки чуть ли не всю свою зарплату, которую получал когда-то в больнице Камагасаки. Но ещё один звонок за рубеж мой счёт переживёт, потом пополню, как будет время.
— Алло! Кацураги-сан! Как мама с папой? — сразу же бросился расспрашивать меня фармаколог. — Я уже собрался звонить в отделение, узнавать…
Я не успел ответить Ниидзиме, поскольку именно в этот момент мимо меня прошли Куренай Цукаса и Акихибэ Акико. Они замерли, напряжённо наблюдая за тем, как я говорю по телефону.
Да что ж такое, придётся поддерживать придуманную ранее легенду.
— Нет, Ниидзима-сан! Не стоит, ситуация почти решена. Не звоните никуда, — произнёс я.
— Боже… В министерство собрался обращаться, — прошептал Куренай.
— Или сразу — к императору! — добавила Акико.
Я сложил указательный и большой палец, показав коллегам знак «всё окей». Но я и понятия не имел, что он для японцев означает кое-что другое.
— Деньги требует… — вздохнул Куренай. — Предсказуемо. Сильно же мы влипли.
— Нет, вы чего, Куренай-сан? — помотала головой Акихибэ Акико. — Это Кацураги-сан показывает, что от всей этой ситуации ему уже хочется напиться.
Проклятье! Да как же им показать, что ситуация разрешена?
— Алло? Кацураги-сан? Вы меня слышите? — проговорил Ниидзима Касуга. — Вы как-то резко замолчали.
— Простите, с коллегами переговаривался, — ответил я. — Всё в порядке. Уверяю вас, с ситуацией я разобрался. Ваши родители теперь в полной безопасности. Думаю, что в стационаре им лежать не больше десяти дней. И то — всё это время они будут только восстанавливаться.
— Ох, как гора с плеч, — вздохнул Ниидзима. — Кацураги-сан, я ваш должник на веки вечные. Я уже решил всё бросить, уволиться
