не очень хорошо ориентировалась в темноте, как и его отец, а братья и сестры были заняты в понедельник вечером. Поэтому я поехал забирать свою крестницу из дома ее бабушки и дедушки. Лиаму пришлось бежать домой за правильной больничной сумкой для Аруны, потому что он совсем растерялся и схватил не ту, когда выходил из дома. Вместо нее в больницу попала его вонючая спортивная сумка, и с Аруной остался Ян.
Пришла медсестра, чтобы отнести Оливера в ванную.
– Подождите, – мягко сказала Аруна, указывая на женщину. – У вас нет больничного бейджа.
– О, все в порядке, – сказала медсестра, держа в руках катающуюся люльку, в которую кладут младенцев. – Я просто оставила его в шкафчике, но на этом этаже меня все знают.
– Да, но они сказали, чтобы никто без бейджа не брал...
– Все хорошо, – заверила ее медсестра, и, судя по тому, что сообщил Ян, тон у нее был располагающий.
Эту информацию следовало воспринимать с долей соли. Ян считал, что у всех есть тон, которого он не знает, но Аруна его поддержала.
– Это не хорошо, – рявкнул на нее Ян, быстро обойдя кровать Аруны, его рука железной хваткой вцепилась в люльку Оливера. – Ничего в этом нет хорошего.
– Все, что вы делаете, это тормозите меня ради...
– Мне плевать, – прорычал Ян, и на этом все закончилось.
Медсестра задохнулась и выбежала. Аруна смеялась и старалась сдерживаться, потому что у нее был газовый пузырь, а это, по-видимому, причиняло боль, особенно после родов.
Как потом рассказала Аруна, Оливер, который, месяцами слушал Яна, находясь в утробе матери, не вздрогнул ни от вспышки Яна, ни от его громкости. Он спал дальше, и его слух, как уже было проверено, был идеальным.
Тут вошла старшая медсестра с первой медсестрой, готовая разорвать Яна за то, что он накричал на ее подчиненную, но Ян поднял свитер и показал ей свой значок.
– У меня есть свой, – сказал он, наклонив к ней подбородок, – и я вижу ваш ясно как день. А вот у этой дамы не вижу.
В этот момент Хильда, то есть старшая медсестра, медленно повернулась и, по словам Аруны, прижала другую женщину к стене взглядом, который должен был убить ее. Насмерть.
Другая медсестра удалилась из палаты, а Хильда повернулась и улыбнулась Аруне.
– Сейчас я искупаю вашего малыша. Хотите, чтобы папа пошел с нами?
– Он не папа, а просто очень заботливый дядя, – поправила ее Аруна.
– О, – сказала Хильда, улыбаясь Яну. – Хорошо. Тогда мы знаем, что у него уже есть отличная команда поддержки.
Ян ухмыльнулся и вышел вслед за ней, сняв на телефон видео первого купания Оливера и неуверенно ответив, что да, вероятно, ребенку собираются сделать обрезание.
– А им дают препараты, когда это делают?
– Это зависит от того, чего хотят родители.
Ян подумал о наркотиках. Определенно. Оказалось, что Аруна и Лиам согласились, когда через день пришло время делать обрезание Оливеру.
– Док сказал, что у него идеальный пенис, – с гордостью сообщил нам Лиам, когда мы навестили их дома. – Это мой мальчик.
Но Ян держал Оливера в больнице, и еще раз, когда мы приехали к ним через день после их возвращения домой. Маленький Брайан - так решили Захра и Дэнни - был старше Оливера, но я все равно не собирался его трогать. Ян легко поднял его и ухмыльнулся, а когда я оглянулся, несколько человек восхищенно смотрели на большого сильного мужчину, держащего на руках крошечного малыша.
– Ты хочешь завести ребенка? – спросил я Яна позже, когда мы вышли на заднее крыльцо дома Захры и Дэнни, где стояла мебель, которую пришлось прикрепить ремнями из-за сильного ветра.
– У меня не может быть ребенка, – поддразнил он меня. – Я мальчик.
Я покачал головой.
– Я говорю серьезно.
Он помрачнел.
– Если я скажу «нет», ты меня бросишь?
– Нет, не брошу, ради всего святого, Ян, это просто вопрос.
Он глубоко вздохнул.
– Ну, тогда, если мне дадут право голоса... нет, я не хочу ребенка.
– Почему бы тебе не иметь право голоса?
– Потому что все, что ты хочешь, все, что сделает тебя счастливым, я сделаю. И если ты хочешь ребенка, и это будет твой ребенок, то я буду любить его.
Я усмехнулся.
– Хочу заметить, что у нас полно забот с нашим пушистым малышом, который научился брать старт, чтобы взбираться на деревья и...
– Черт возьми, ты тоже это видел? Какого черта?
– Он напугал ту белку до комы. Она упала с дерева. Я думал, бедняжка сдохла.
Я так и думал, пока она не ожила, пискнув, в моих руках. Тот факт, что Цыпа научился лазать по деревьям, приводил меня в полный ужас.
– Ладно, так... мы в порядке?
– Да, все хорошо, – заверил я его, переместившись рядом с ним, чтобы обнять его и поцеловать в шею. – Я просто не хочу быть причиной того, что ты не смог сделать то, что хотел. Я не хочу отнимать у тебя отцовство.
– Разве мы не говорили об этом раньше, когда ты только устроился на работу в отдел опеки WITSEC? Я чувствую дежа-вю от этого разговора.
– Нет, я знаю. Но мы уже не в том состоянии, в котором были, и иногда все меняется.
– А для тебя что-то изменилось? – спросил он.
Я покачал головой.
– Для меня тоже, и я думаю, что это потому, что я не чувствую, что что-то упускаю. В смысле, у меня есть оборотень, у меня есть Саджани и Оливер, если, не дай бог, что-то случится с Аруной или Лиамом, у меня есть все ребята, которых мы отправили в WITSEC, а потом вытащили, и, знаешь, каждый раз, когда я помогаю кому-то из новичков, я думаю, что это отцовство, верно? Я имею в виду, что отцовство - это не только что-то одно.
– Очень верно.
– Так же как и любовь для всех разная.
Я кивнул.
– Я не говорю тебе, что люблю тебя каждый день, но ты знаешь.
– А я знаю? – спросил я, опуская руки и медленно отходя от него.
– Да пошел ты, Джонс, ты же знаешь, что я тебя чертовски люблю!
Выражение лица женщины, стоящей в дверях, было
