class="p">Тяжелый вздох.
– Если Беккер или Кейдж что-нибудь скажут, это будет на моей совести.
– Черт побери, это на твоей совести, – проворчал он, но я услышал знакомый стук компьютерных клавиш. – Так, рейс приземляется через три минуты, я отправляю... Каллахан, что ты сейчас делаешь? – наступила минутная тишина. – Нет, я не хочу, чтобы ты пошел и купил мне еще один чили-дог, мне нужно... иди сюда!
Я прижал телефон к груди и сжал руку Захры.
– Все будет хорошо. Мы привезем твоего врача.
На ее лице отразилось облегчение. Я почувствовал руку на своем плече и повернулся к Дэнни.
– Спасибо.
– Не беспокойся, – сказал я ему.
К сожалению, в этот момент появилась семья Дэнни. Его мать согласилась с сестрой Захры, что она сможет родить естественным путем. Его отец был из тех, кто хочет подождать в холле. Сестра Дэнни, Дианна, была акушеркой и начала объяснять, почему все это неправильно и ужасно для Захры и ребенка, а доктор Эдмондс, акушер-гинеколог, которая должна была заменить доктора Краусса, объявила, что им действительно пора идти. Медсестра сказала, что после Захры у доктора еще одно кесарево сечение и нужно соблюдать график.
Захра начала плакать, Дэнни дышал через нос, и тут закричал Ян.
Ян умел кричать очень, очень громко.
– Очистить палату, – приказал он, и благодаря его осанке, звезде, висевшей на цепи посередине груди, стальному взгляду смерти в темно-синих глазах и широким плечам все бросились к двери. Даже доктор и две медсестры ушли, что было даже забавно.
Дэнни перевел дыхание.
– Никто меня так не слушает, если только я не в другой стране, – сказал он с громким выдохом. – Как ты это сделал?
Ян постучал по своему значку.
– Люди не знают, что им следует или не следует делать в таких ситуациях. Это как: «Я могу наговорить лишнего полицейскому, но что мне может сойти с рук в ситуации с маршалом?».
Дэнни кивнул.
– Я и сам думаю, что мне нужна новая работа.
И все, Захра разрыдалась, потому что это была ее самая смелая мечта. Видеть мужа каждый день.
В обычном режиме поездка от О'Хара до больницы заняла бы около сорока минут. С мигалками и сиренами это удалось сделать за двадцать. За рулем сидел Джосайя Редекер, которому, по общему мнению, следовало бы участвовать в NASCAR. Ян любил ездить с ним при любой возможности.
Доктор Краусс выглядел как дирижер оркестра. Серебристо-серые волосы доходили ему до плеч, глаза были глубоко посажены, а морщины на лице, особенно глубокие в уголках глаз, говорили о прожитой жизни.
– О, – сказал он, подойдя к постели Захры, действительно хорошо одетый: в кардигане поверх рубашки с длинными рукавами, брюках, туфлях с ремешками «монк» и шапочке «ньюсбой». Мне сразу понравился его стиль. – Мы готовы завести ребенка?
Захра быстро кивнула.
– Ну тогда давайте сделаем это.
Она издала дрожащий вздох, а он взял ее за руку и наклонился ближе.
– Моя дорогая, за двадцать с лишним лет я ни разу не терял ни мать, ни ребенка, и не собираюсь начинать с вами. И хотя ни одна процедура не является рутинной, я обещаю вам, что я и моя команда принесли в мир много, много прекрасных детей.
Глубокий вдох, и я увидел, как она успокоилась, когда он выпрямился.
– Что ж, думаю, мне следовало прислушаться к вам, когда вы сказали, что чувствуете себя так, будто у вас под правой грудью застрял шар для боулинга.
Она нахмурилась, и он усмехнулся.
– Увидимся там, – сказал он и повернулся к Яну, а не ко мне, потому что, я был уверен, именно у него был значок. – С этого момента я бы хотел уезжать из аэропорта именно так. Посмотрите, что можно сделать?
– Я займусь этим, сэр, – заверил его Ян.
– Позаботьтесь об этом, – весело сказал он и отправился переодеваться и собирать свою команду.
Захра поблагодарила меня, Дэнни поблагодарил меня, а затем появилась команда новых медсестер, и все они были одеты в веселые разноцветные халаты, и, возможно, это было мое воображение, но они вошли, и свет, казалось, следовал за ними.
– Видишь, – сказала Захра, взяв за руку медсестру доктора Краусса, Лиз.
– Вижу, – согласился я, а Лиз улыбнулась Захре и сказала, что все будет хорошо, пока ее вывозили из палаты, а Дэнни все еще держал ее за руку.
– Я действительно хороший врач, – заверила нас доктор Эдмондс, когда мы вышли в коридор.
– Несомненно, – сказал я ей. – Но вы же знаете, как это бывает: вам нужен тот, кого вы знаете.
Она в ярости развернулась и ушла.
– Ну и манера поведения? – прокомментировал Каллахан, бросив взгляд ей вслед, а затем повернулся ко мне и улыбнулся. – Редекер ждет на стоянке, заводит машину, но я решил узнать, не требуется ли тебе еще такси на эту ночь.
– Ты просто бунтарь, – заверил я его, хлопая по плечу. – Но спасибо.
– Беккер сказал, что женщины, собирающиеся рожать, входят в нашу компетенцию, так что все в порядке.
– Он мягкотелый, – проворчал Ян, проходя мимо меня. – И я скажу ему об этом завтра, когда увижу его.
Ни Каллахан, ни я ему не поверили.
****
В воскресенье перед Днем святого Валентина Захра пригласила всех посмотреть на ребенка, теперь она снова чувствовала себя человеком. На мой взгляд, она выглядела потрясающе. Все, как обычно, были в масках, и хотя мать Дэнни ворчала по этому поводу, чтобы попасть в дом и остаться, таковы были правила.
Я не хотел брать ребенка на руки. Он был слишком нежным. Я не держал на руках ни Саджани, дочь Аруны, ни ее нового сына, Оливера, родившегося год назад, пока им обоим не исполнилось по шесть месяцев. Они были слишком хрупкими, мягкими и бескостными. А что, если я их неловко сверну или уроню? Я даже не мог смириться с такой мыслью. Ян, по какой-то причине, относился к детям гораздо лучше, чем я. Он держал Оливера на руках еще до того, как тот впервые искупался, и даже накричал на женщину, которая пыталась вынести его из комнаты, чтобы искупать. Я поехал за Саджани, чтобы отвезти ее к матери, потому что Аруна не хотела, чтобы мать Лиама садилась за руль ночью. Она, видимо, уже
