Сцена четвертая
В квартире темно. В переулке виден слабый свет. Церковный кололглубоким голосом отбивает пятый час.
Том появляется в глубине переулка. После каждоготоржественного раската башенного колокола, он потрясает небольшой трещоткой илипогремушкой, как бы изображая мелкую дрожь человека в виду утвержденной силы ивеличия Всемогущего. Это и его неустойчивая походка говорят о том, что онвыпил. Когда он взбирается по ступеням к площадке пожарного выхода, светвкрадывается вовнутрь. В передней комнате появляется Лора в ночной рубашке. Оназамечает, что постель Тома пуста. Том пытается выудить из своего кармана ключот двери, вынимая при этом пестрый набор предметов, включая обилие корешков отбилетов в кинотеатр и пустую бутылку. Наконец он находит ключ, но как только онпробует вставить его в замочную скважину, ключ выпадает у него из рук. Ончиркает спичкой и склоняется под дверью.
ТОМ (озлобленно): Одна щель – и он в нее попадает!
(Лора открывает дверь.)
ЛОРА: Том! Том, что ты делаешь?
ТОМ: Ищу дверной ключ.
ЛОРА: Где ты был все это время?
ТОМ: Я был в кино.
ЛОРА: Все это время в кино?
ТОМ: Там была очень длинная программа. Там были фильм Гарбои Микки Маус и реклама путешествий и кинохроника и анонс будущих представлений.И там играли соло на органе и собирали пожертвования на Молочный Фонд –одновременно – что закончилось ужасной сценой между одной толстой леди ибилетером!
ЛОРА (наивно): А тебе обязательно нужно было сидеть доконца?
ТОМ: Конечно! И, о, я совсем забыл! Давали большоесценическое представление! Гвоздем программы был Волшебник Мальволио. Он показывалчудесные фокусы, много фокусов, такие как переливание воды между кувшинами.Сначала вода превратилась в вино, затем в пиво, а затем она превратилась ввиски. Я знаю, что в конце это были виски, потому что ему нужен был помощник иззала и я вышел – на обоих представлениях. Это были Кентукки Стрэйт Бурбон.Очень щедрый малый, он раздавал сувениры. (Из заднего кармана он достаетблестящий шарф, раскрашенный под радугу.) Он дал мне это. Это волшебный шарф.Возьми его себе, Лора. Взмахнешь им над клеткой, где сидит канарейка, иполучишь чашку с золотыми рыбками. Взмахнешь над чашкой с золотыми рыбками иони взлетят канарейками… Но самый удивительным фокусом был фокус с гробом. Мызаколотили его в гробу, а он встал из гроба не сдвинув ни одного гвоздя (Он зашелвнутрь.) Вот фокус, который бы пригодился мне – как выбраться из положения двана четыре! (Он бросается на постель и начинает снимать ботинки.)
ЛОРА: Том – тсс!
ТОМ: Что это ты затыкаешь меня?
ЛОРА: Ты разбудишь маму.
ТОМ: Ну и чудно! Отплачу ей за все эти «Проснись и пой!» (Онлежит и стонет.) Ты знаешь, не надо много ума, чтобы попасть в заколоченныйгроб, Лора. Но кто, черт возьми, когда-нибудь выбирался из него, не сдвинув ниодного гвоздя?
(Как бы в ответ, свет падает на фотографию улыбающегося отца.Сцена затемняется.)
(Сразу за этим, слышен звон церковного колокола, отбивающегошестой час. При шестом ударе в комнате Аманды звенит будильник, и через минутумы слышим, как она зовет: «Проснись и пой! Проснись и пой! Лора, иди и скажисвоему брату, чтобы он проснулся и пел!»)
ТОМ (медленно приподнимаясь на постели): Я проснусь – нопеть не стану.
(Освещение усиливается.)
АМАНДА: Лора, скажу своему брату, что его кофе готово.
(Лора на цыпочках входит в переднюю комнату.)
ЛОРА: Том – уже почти семь. Не заставляй маму нервничать.
(Он тупо уставился на нее.)
(умоляюще): Том, поговори сегодня с мамой. Помирись с ней,извинись, поговори с ней!
ТОМ: Почему бы ей не заговорить первой? Это она перваяперестала разговаривать.
ЛОРА: Если ты просто извинишься, то она заговорит с тобой.
ТОМ: Она не разговаривает – разве это такая трагедия?
ЛОРА: Пожалуйста – пожалуйста!
АМАНДА (зовет из кухни): Лора, ты сделаешь то, о чем я тебяпросила, или мне надо одеваться и идти самой?
ЛОРА: Иду, иду – как только одену пальто!
(Нервным отрывистым движением она натягивает на себябесформенную фетровую шляпу, просяще посматривая на Тома. Она неловко кидаетсяк пальто. Это, доставшееся от Аманды, пальто неуклюже переделано; рукаваслишком коротки для Лоры.)
Масла, и что еще?
АМАНДА (входит из кухни): Только масла. Скажи им, чтобызаписали на мой счет.
ЛОРА: Мама, они делают такие лица, когда я говорю это.
АМАНДА: От камня да трости ломит кости[8], аот выражения на лице у Мистера Гарфинкеля нам вреда не будет. Скажи своемубрату, что его кофе стынет.
ЛОРА (у двери): Ты сделаешь, что я тебя просила, хорошо,хорошо, Том?
(Он угрюмо смотрит в сторону.)
АМАНДА: Лора, отправляйся сейчас же, или не ходи совсем!
ЛОРА (выбегая): Иду – иду!
(Через секунду слышен ее крик. Том вскакивает и подбегает кдвери. Том открывает дверь.)
ТОМ: Лора?
ЛОРА: Я в порядке. Я поскользнулась, но я в порядке.
АМАНДА (с беспокойством следя за ней): Если кто-нибудьсломает себе ногу на этой пожарной лестнице, у хозяина надо будет отсудить вседо последнего пенни! (Она закрывает дверь. Теперь она вспоминает, что неразговаривает с Томом и возвращается в другую комнату.)
(Том вяло подходит к своей чашке кофе. Аманда поворачиваетсяк нему спиной и стоит неподвижно, смотря в окно, выходящее в мрачный серый сводпрохода между домами. Свет от окна с беспощадной отчетливостью освещает еепостаревшее лицо с детскими чертами, насмешливое, как издание Дамьера[9].)
(Негромко доносится мелодия «Ave Maria».)
(Том сонно и угрюмо посматривает на ее отвернувшуюся фигуруи падает за стол. Кофе нестерпимо горячее; он делает глоток и сплевываетобратно в чашку. Заслышав его фырканье, Аманда задерживает дыхание иповорачивается к нему в пол-оборота. Но спохватившись, она снова отворачиваетсяк окну. Том дует на кофе, исподлобья посматривая на мать. Она прокашливается.Том делает то же самое. Он начинает вставать, снова падает на стул, чешетзатылок, снова прочищает горло. Аманда кашляет. Том берет чашку обеими рукамичтобы подуть на нее, на несколько мгновений его застывший взгляд направленповерх края чашки на мать. Затем он медленно опускает чашку и неловко и нерешительновстает со стула.)
