не хотел.
Набрали еще насекомых, и спрятали в сугробе. Там они потихоньку копошились, не в силах прогрызть жесть и стекло (кто-то пожертвовал банку). Ходили и в другую сторону, туда, где лес оставался пока не тронутым. Но идти приходилось все дальше, а саранчу видели все ближе. Двадцать девятого января первые черные насекомые прилетели в село. Они облепили деревца, что сентиментальные малораньевцы в память о Малороссии любили сажать у своих домов (фруктовые деревья не приживались). Наутро от деревьев и кустарников не осталось даже трухи. И, что хуже всего, саранча взялась за дома и амбары. Бревна старые, пропитанные от жучков михайловской жидкостью, были не очень-то лакомы, но саранчи собралось — тьма, нужно ж было что-то есть невесть откуда пришедшей напасти. Малодушные вспомнили откровения Иоанна, люди же духом покрепче стали решать, как бороться с саранчой. Убить, раздавить насекомое труда не составляло, непрочный хитин легко подавался, но слишком уж много было ее, саранчи. Да и не очень-то ее подавишь, на лютом морозе. К тому же ночью насекомые были особенно активны, и часто, выходя поутру во двор человек замечал, что крыша или стена усеяны грызущими насекомыми, выедавшими изрядные куски от построек.
Положение становилось действительно опасным. Если люди останутся без крова, то гибель селения неминуема.
Фельдшер Оседко исследовал, сколько мог, насекомых и о результатах доложил «опчеству». По его мнению (в прежней жизни он был профессором медицины) саранча эта вовсе не наша, не только не сибирская, но даже и не земная. У земных существ основой жизни является вода, у этой же саранчи — аммиак. Она может жить только в условиях сильного мороза, поскольку аммиак закипает при минус тридцати трех градусах. Возможно, комета, остатки которой и явились причиной метеорного дождя, несла на себе саранчу. Та либо вмерзла в глыбу льда, либо имела иное приспособление, в виде кокона, позволившее ей перенести трансатмосферный полет и добраться до поверхности планеты невредимой.
Но поскольку взрослая особь саранчи не переносит тепло, теплом и нужно с ней сражаться. Весна непременно изведет ее, следует лишь дожить до весны.
Решили жечь костры. Это помогло, но отчасти — там, куда долетал жар огня, саранча не садилась, она огибала эти места. Но стоило огню погаснуть, стене избы или коровника охладиться, как она налетала вновь. К тому же всю деревню кострами не покроешь.
Теперь почти все от мала до велика ходили в лес, порой подпрягаясь к лошадям, чтобы побольше увезти дров, а оставшиеся поддерживали огонь.
Три дня спустя стало ясно — село не отстоять. Нужно было определять главные узлы, и сражаться вокруг них. Обреченные избы раскатали — лучше пустить их на огонь, чем отдать саранче.
Счастье, что саранча не кидалась на людей — видно, из-за тепла, присущего живому, потому что павшую лошадь, из тех, что обмерзла, лишенная ночью крова, они объели подчистую, оставив скелет, да и скелет потихоньку изгрызали.
Костры горели денно и нощно, около них грелись, на них готовили (часть скотины пришлось пустить под нож, договорившись, что хозяевам после возместят из прибытков), некоторые, больше, конечно, ребятишки, даже радовались нежданному приключению. Но Оседко, обошедший село кругом, виденным был потрясен — саранча расплодилась невероятно. Если они и выстоят, то все равно придется перебираться на новое место — к весне лес объедят на многие и многие версты. Уже и сейчас образовались огромные проплешины, язвы.
Вокруг было черно от саранчи. Черно и мерзко — запахом нашатыря пропиталось все, впору, шутили мужики, противогазы надевать. Шутка, даже самая немудреная, помогала выстоять, пережить критическую минуту.
Те покинутые жилища, что не успели раскатать, облепила саранча. Пришлось со всей осторожностью их поджечь — дерево на морозе, в сухом воздухе горит жарко. Ветер мог бы разнести искры и на другие дома, но к счастью, немного снега на крышах все-таки было, а погода стояла тихая.
В огне погибли легионы насекомых и, пока тлели уголья, саранча кружила неподалеку, порой буквально застилая небо.
Шестого февраля подул южный ветер. Погода испортилась, небо стало покрываться тучами, и жечь костры стало почти невмочь — легче перенести минус пятьдесят в безветрии, чем минус двадцать на ветру.
Действительно, термометр пошел вверх! Минус сорок пять, минус сорок, минус тридцать пять! Когда же повалил крупный снег, стало ясно — в Сибирь прорвался циклон! Температура поднялась до минус десяти — саранча не выдержала. Для нее это был нестерпимый, адский зной. Она гибла миллионами, но к счастью, поднявшийся ветер разгонял удушливый газ.
Спустя сутки от саранчи остались только следы — погибший лес, изъеденные строения и долго витавший в воздухе запах нашатыря.
Мужики, посовещавшись, решили никому о случившемся не сообщать — доказательств-то нет, испарилась саранча. Да и помощи от властей они не ждали, еще наедет чужих людей, табашников да сквернословов. Лучше потом, к лету, сказать, что прилетала саранча обыкновенная, и показать следы ее бесчинства.
Но летом сорок первого года на нашу землю налетела совсем другая саранча...
Полярное чудовище
В январе 1934 года водитель-механик Николай Мартынов получил от командования полка странное, но интересное задание — готовиться к участию в арктической экспедиции на Таймыр. И не одному готовиться, а вместе с танком!
Приказ есть приказ, и изумленный Мартынов начал вместе с инженерами из конструкторского бюро переоборудовать экспериментальный танк-амфибию К-29 для работы в условиях Заполярья.
К середине августа ледокольный пароход «А. Сибиряков» подходил к мысу «Челюскин», где располагалась крохотная станция. На борту парохода находился отряд полярников. Экспедиция была оснащена на славу: помимо прочего, она располагала двумя самолетами «У-2», одним бипланом Р-5 и переоборудованным танком К-29 П. Вместе с танком находился, разумеется, и Николай Мартынов.
Что делать танку на мысе «Челюскин», в тысячах и тысячах километрах от любого вероятного противника? Приказ, полученный Мартыновым, был неопределенным: обеспечивать охранение полярной станции.
Охранение — от кого? От белых медведей? Но приказы не обсуждаются, тем более, приказы секретные. Вторая часть приказа — принимать активное участие в хозяйственных работах — была более понятной, хотя использование танка вместо трактора выглядело затеей сомнительной: будучи значительно тяжелее трактора, танк соответственно потреблял и гораздо больше горючего, которого на полярных станциях всегда в обрез. Впрочем, при выгрузке танк зарекомендовал себя хорошо, буксируя по припаю от корабля на берег сани с экспедиционными грузами.
Маленькую, существующую два года станцию «Мыс Челюскин» планировалось преобразовать в крупное поселение. Видно было, что покидающие станцию люди испытывают огромную радость — но что в том удивительного? Уже
