прятали в недосягаемом гроте — тут, уверяю вас, никто еще до подобных крайностей не додумывался.
Дети, рожденные в горах, и без документов? Я бы не сказал, что это невозможно, потому что всякое бывает, особенно в нашей местности — вы это скоро сами поймете. Но я лично никогда не видел. Иногда рожают дома, это да. Но вряд ли в наши дни это происходит без помощи акушерки — никто не станет так рисковать. Когда я только здесь поселился, да, рожали и без, но не сегодня.
Да, иногда бывают тут приезжие беременные, конечно. Я имею в виду тех, кто без парня, одни. Мы их принимаем. Они рожают и начинают новую жизнь. Здесь или еще где-то. У нас тут много людей бывает. Но чтобы девушка появилась беременная, а потом уехала без ребенка — такого нет, не припомню.
Мы
феи
не хотим иметь детей
нет.
Мы
феи
не хотим иметь детей
но
избавляем матерей от бремени.
Если матери
не хотят
детей
мы
феи
их избавляем.
Те
из матерей
кто не хочет
знают.
Те знают
что их дети
принадлежат нам
феям
те из матерей кто не хочет
нам
феям
могут их доверить.
7
Это неправда. Те, кто вам говорит, будто никто к ним не ходит, ошибаются. Они не дикари. Все так думают, но это неправда. Я долгие годы выслушивал эти бредни, потому что так уж заведено между нами, но больше не могу молчать. Теперь, когда все это произошло, я должен высказаться. Мариэтта и ее сын не дикари, а очень хорошие люди. Я это знаю, потому что часто к ним захаживаю, мы ведем дела вот уже долгое время.
Почему меня никто там не видел? Потому что я не добираюсь туда снизу, через хутор Жусс, а иду по хребту, сверху. Вы видели, где они живут? Хорошо. Их амбар находится на высоте тысячи ста метров. Наверху очень крутые склоны, лес, скалы. Чем выше поднимаешься, тем меньше деревьев и больше камней. А потом оказываешься на хребте, примерно на высоте тысячи шестисот метров. А если вы взглянете на ту сторону склона, с обратной стороны, — удивитесь: он совсем не крутой. Там летние луга, пастбища. Чуть ниже виднеется долина, где я живу. В том году, когда я с ними познакомился, у меня наверху паслись коровы. Я регулярно поднимался из дома понаблюдать за стадом, проверить, все ли хорошо. Так все и началось: с моих коров и с него, еще совсем ребенка.
Да, да, я знаю, что о нем говорят, будто он боится людей. Да, я все это слышал. Но у меня были коровы. С их помощью я смог подобраться к нему поближе. В первый раз, когда я его увидел, он был прямо посередине. Окружен стадом. Я заметил его в бинокль. Он не мог меня разглядеть невооруженным глазом. Тут надо пояснить. Я делал как обычно: прежде чем подняться на пастбище, я сначала выслеживаю стадо в бинокль, издалека. Так-то я этого парня и приметил посреди моего скота. Я подумал: «Что это за дурак спутался с моими коровами?» И попытался понять, чем он занимается. Он увязался за одной — и не за какой-то, а за Бурушкой, у которой был поврежден таз. Эта корова где-то поранилась несколькими днями ранее, я места себе не находил. У нее весь зад перекосило. Скорее всего, упала в яму и с трудом выбралась из западни. До этого я смотрел, как она, грустная, хромала, низко опустив голову, словно дела совсем плохи. Подобные случаи на горном пастбище безвыходные: нельзя отвезти животное в вагоне, нельзя спустить бедняжку к ветеринару — все слишком сложно. Я раздобыл лекарства, чтобы немного облегчить ее участь, хотел понаблюдать за ее состоянием. А тут вдруг какой-то парень рядом именно с этой коровой. Издалека мне казалось, что он взрослый, и только потом я узнал, что в то время ему еще и двенадцати не исполнилось. Я наблюдал за ним в бинокль. Парень положил руку на лоб корове, между рогами. Я спросил себя: «Что это идиот задумал?» Они так стояли какое-то время, просто, спокойно, вдвоем. Потом он обошел ее сзади. А Бурушка была с непростым характером, поверьте. Я с трудом к ней подобрался, когда хотел осмотреть больной таз. Она не позволила себя трогать, а ведь меня знала: именно я помог ей появиться на свет. А этот просто рассматривал ее зад, а Бурушка стояла столбом. Затем он спокойно положил ладони на оба бока, словно гладил кота, дрыхнущего на диване. А корова не реагировала. Казалось, будто он ее покачивает, а она все позволяла. У меня даже глаза заболели от долгого наблюдения издалека. Но я не смел подойти. К тому же у меня собака, я не хотел спугнуть. Я так и не понял, кто кого баюкал: он корову или корова его. Словно мерещилось. А потом он вдруг отошел от нее, будто закончил начатое, и я подумал, что он вовсе уйдет. Но нет: он лег на землю и, думаю, уснул. Моя Бурушка отправилась щипать траву с остальными, как самая обыкновенная корова. Я все глаза проглядел, пытаясь высмотреть, как она двигает тазом, как ходит. И знаете что? Не поверите, но моя корова больше не хромала. Совсем. Совсем-совсем-совсем.
Нет, в тот раз я к нему не подошел. Этот парень меня пугал. Не забывайте, я все еще не знал, что он лишь ребенок. Но на следующий день я поднялся на пастбище в надежде, что он вернется. Как и накануне, я держался в стороне. Выжидал. Моя Бурушка выздоровела. Она, конечно, похудела, но от недуга не осталось и следа. А потом он появился. Кстати, довольно неожиданно: я сам не заметил, а он уже был на месте. Сначала подошел к корове, постоял, посмотрел на нее. Вдруг показалось, будто Бурушка его больше не интересует, и он направился к остальным. Самое удивительное было в том, что он подходил только к больным коровам. Какое-то время он водил руками по вымени Горечавки. Как он только догадался, что у нее было воспаление желез несколько месяцев назад? Я хотел познакомиться с парнем, понять его. Также я хотел поблагодарить за выздоровление Бурушки: ее таз теперь был как новый. Но, сам
