застряли в пшеничном океане, то почему бы среди колосьев не затеряться человеку с косой?
Он силился уловить далекое «Гуз-зс», но слышал лишь дыхание жены.
А потом они нашли белый кружевной клочок, и Рахиль сошла с ума.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
* ⠀* ⠀*
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Александр протоптал долгий след, прежде чем обнаружил её отсутствие. Она дремала, крепко прижимая юбку к ногам. Пришлось сделать привал.
Минул час, и в мареве над колосьями что-то замаячило. То, чего минутой раньше не было.
Убедившись, что супруга спит, Александр зацепил взглядом белый клочок и уже не выпускал, пока не подошел вплотную. Вещица оказалась детскими панталончиками, с кружевными рюшами и парочкой жёлтых пятнышек.
Он вздрогнул, понимая, кому принадлежит элемент нижнего белья. Сшитые из плотной ткани, они вполне способны были защитить от солнечного удара.
Только это не помогло.
«У Варды поднялась температура, и она стала бредить. Но бредить ли? Или видеть, что Гузо сделает с вами? А может не с вами? Может, только с тобой, Рахиль?».
Если панталоны появились, значит, хоть на мгновение возник тот, кто их сюда положил.
— Варда? — Воздух, как войлок, впитывающий капли, поглотил звуки. — Если ты меня слышишь…
Что он может сказать? Прости, что моя жена тебя убила — ей было десять, и находись я там, то всё бы остановил…
— Это ты? — Он понял, почему зовет её. Следует убедиться, что это малышка. Девочки, даже призраки, не вредят людям. Но можно ли сказать так о великанах, с глазами-черточками?
Хрустнули стебли. Рахиль стояла позади. Александр развернулся, запоздало понимая, что лучше спрятать панталоны.
Она попятилась. Лицо, в пятнах ожогов и шелушинках кожи, посерело.
— Что это? — В голосе прорезался визг.
Каков бы ни оказался ответ — Рахиль не способна была понять. В её глазах, Александр видел злое, похожее на пыточный огонь, солнце.
— Варда… Может, какой-то знак.
Рахиль оскалилась. Меж зубов повисли ниточки слюны.
— Ты заодно! Ты. С ней. Заодно. — С кошачьей стремительностью она влепила пощёчину.
Из носа капнуло кровью. Александр перехватил кулак жены, с удивлением чувствуя её недюжинную силу.
— Ненавижу! Всегда ненавидела! Ублюдок! У тебя самый маленький, который может быть, и ты уродлив! — Она вырвалась, плюнув ему в лицо.
Он бросился вдогонку. Кружевной клочок остался в пшенице.
Рахиль остановилась сама. Муж обнял её, перенимая дрожь тонких, как плети, рук.
— Прости, пожалуйста! Мы не выйдем отсюда. Я боюсь Варду. Защити меня. Скажи, что вы не заодно!
Слезы скопились в складках её пожелтевшей кожи. Это вызывало отвращение.
— Нет! Слышишь? — Он ощутил, как её тело вновь стало по-женски беззащитным. — Все хорошо. Я выведу нас!
Нужно было покрыть её поцелуями, но Александра на это не хватило. Начало конца?
На лице жены жаром и смертью солнце будто выжгло слово «финал». Слово, выглядящее как смесь морщинок, клочьев облезшей кожи и набухших глаз с искорками истерики.
— Нужно идти, чтобы выбраться. Кажется, там, — Александр кивнул на горизонт, — я вижу что-то. Думаю, это дорога.
— Там ничего нет. — Рахиль улыбнулась.
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
* ⠀* ⠀*
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
Вскоре она мелодично загудела:
— Мммм… Когда Варда родилась, мне нравилось сидеть с ней, — объяснила Рахиль. — Как со щенком. Я проделала дырочку в перине, вытаскивая перья побольше. Если щекотать Варду в этом, — Рахиль указала взглядом себе между ног, — местечке, она смеялась. Пока не бледнела, а глаза не краснели от напряжения. Тогда я переставала, чтобы она не подохла…
Александр не знал, как реагировать. По сути, Рахиль играла. Не понимая, что защекотать можно до смерти.
Или понимая?
— Чтобы Варда успокоилась, я пела. Я не знала слов маминых песенок, но мотив помнила отлично. У меня хороший голос, правда? — Она бросила насмешливый взгляд. — Варда засыпала. А я опять брала пёрышко….
— Хватит! — Александр стиснул зубы. — Зачем ты это рассказываешь?
— Буду петь. — Рахиль чмокнула мужа. Словно в щёку ткнулось насекомое. — И она заснёт. Потому что мааленькаяя…
Последнее слово Рахиль пропела.
— Мы её найдём, и я сделаю так. — Она вздёрнула юбку. Под чулком торчала палка размером с локоть. Рахиль вынула её, демонстрируя, как будет бить. — Я тоже нашла кое-что для Варды. Поле дало мне погремушку.
Александр не просил показать «погремушку», хотя то, что жена скрывала её — поразило до глубины души.
Варда, кусок дерева. Что ещё? Рахиль возобновила мычание. Спустя час Александр ощутил бешенство.
— Ты замолчишь? — Он старался говорить бесстрастно.
В глазах супруги мелькнула ненависть.
— Это ты завел нас сюда! — Бескомпромиссно, как косой по стеблю.
— И что теперь? — Александр зло пнул колосья.
— Буду петь для Варды. — Рахиль покачивалась в такт мотиву, который впрямь начинал усыплять. — Так я почти не слышу, как оно шелестит.
Плюнув на всё, Александр лёг поодаль. Веки слиплись. Прежде чем уснуть, он подумал, что без питья они продержатся не больше суток. Потом начнутся галлюцинации.
В кого превратится Рахиль?
На периферии сновидений монотонно звучала колыбельная.
Мммм…
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ 3. «Это то, чего ты боялся. Однажды наступает время поворота в пшеницу, где прошлое обнажается. Из невидимых шкафов смотрят скелеты, имя которым — Варда. Любовь мутирует в нечто отталкивающее, с миллионом присосок и смрадным дыханием безумия.
Рахиль открылась тебе. Что ТЫ дашь взамен? Пора приоткрыть шкаф…».
Что-то гадкое, шепчущее истину, будило Александра. На губах выступила кровь. Трещины у рта саднило. Он слизнул влагу, не обращая внимания на медный привкус.
«А что ты дашь взамен мне?» — прошуршало в воздухе, и Александр окончательно проснулся.
Пшеница волновалась. Шелест напоминал звук воробьиных крыльев. Темнота имела пурпурно-алый оттенок.
— Рахиль? — Но ответа не было. Щеки лизнуло ветром.
Жена что-то проделывала с палкой. Александр приблизился.
— Уйди! — Губы её блестели кровью, словно Рахиль причастилась из вампирского кубка.
— Что с тобой? — Он присмотрелся. На месте переднего зуба у неё торчал обломок.
Александр всё понял. Грудь стиснуло от жалости. Заглушая жажду, Рахиль грызла кусок дерева, покрывшийся жутким узором.
Зубы и кровь.
— Прости, что привел тебя сюда! — чувствуя жгучий стыд, он попытался обнять жену. Рахиль зашипела, угрожающе выставив палку.
Окровавленный рот, издающий звуки сдувающегося мячика… От неожиданности Александр едва не вскрикнул.
Взгляд супруги устремлялся к ярко-алой луне. Неестественно крупной. Самой большой из всех, что они видели.
— Нужно идти. Пока прохладно, — Александр почти слышал звук, с каким кость соскребала колючки заноз.
Вместо ответа — безмолвие.
То самое состояние, когда люди делают скверные вещи. Ластик, стирающий пласт цивилизации, под которым не безумие. Там своя, странная логика.
Накатывала слабость. Пурпурная луна рождала гипнотический эффект. Едва Александр смотрел
