зверские! — пояснил врач. — Ну, спокойной ночи.
Он ушел, а я по привычке запер дверь на щеколду и вернулся на диван. Сел там, сначала почти бездумно, слушая отголоски мыслей, вспоминая впечатления за день и не пытаясь выстроить их в последовательный ряд. Но потом раз за разом повторяющаяся концовка сказки заняла мое сознание. В любой сказке, любой легенде должен быть смысл, послание детям. Легенды чаще объясняют местные названия, сказки же должны чему-то учить. "Что происходит за закрытыми дверями дома, остается в семье" Я удивился, что вспомнил эту фразу дословно, но, похоже, это и была главная идея. Сын смотрителя полез не в свое дело и поплатился.
Я задул свечи, лег на диван и укутался в одеяло, уже засыпая, но все же продолжая думать над этим. Какая-то странная идея, хоть и сродни закону про охрану личной…
Внезапно я вздрогнул и усиленно заморгал. Думая, я невидящим взглядом смотрел в окно, выходившее на огород, где деревья и высокий, оплетенный ежевикой забор скрывал от меня дорогу и церковь (разве что башенка виднелась). Но все же я уловил за окном быстрое движение, уже на моей стороне забора, пусть для осознания этого и потребовалось несколько минут. Ощущая не страх, а скорее какое-то напряжение, я замер, не дыша и широко открытыми глазами глядя через стекло, в густую мглу. Минула минута, вторая, но ничего не происходило. "Наверное, птица или белка", — решил я — и тут увидел.
Под моим окном что-то было, какой-то рыжий волосатый бугор стал подниматься из-за подоконника, через мгновение я понял, что это чья-то всклоченная макушка. Сверкнули золотом нечеловеческие глаза с вертикальными зрачками, обшаривая взглядом комнату и, как я не надеялся, безошибочно остановились на мне. Секунду мы смотрели друг на друга, а потом это существо вновь нырнуло под подоконник, а мое сердце ухнуло куда-то вниз. Не успел я опомниться, как со стороны входной двери послышался металлический скрежет, а металл там был только один — щеколда. Я вскочил на ватные ноги, но в этот же момент что-то звякнуло, и дверь со скрипом раскрылась. В темный коридор вкатился мохнатый шар, дверь хлопнула, закрываясь, а он, выбросив лапы, направился ко мне, поблескивая все теми же яркими глазами. "Это не может быть правдой, не может!" — твердил я себе, медленно отступая назад, пока не уперся спиной в холодную стену. Существо подбиралось все ближе, вот оно попало в квадрат тусклого звездного света, льющегося из окна, и я себе на беду смог его рассмотреть: это было ужасное подобие человека, передвигающегося на четырех конечностях, полностью покрытого рыжеватой жесткой шерстью и похожего в своей позе на какого-то паука. С тем лишь различием, что на его спине нервно дергались черные кожаные крылья, как у летучей мыши. Существо, тошнотворно семеня конечностями, непреклонно двигалось ко мне, буравя взглядом и издавая странную смесь хрипа и шипения зубастым ртом. А я не видел поблизости никакого оружия или чего-то, что могло его заменить, не был даже уверен, что вообще смогу пошевелиться.
"Это всего лишь сон, это отголоски дневной информации, — повторял я, вспоминая, хоть и смутно, как кошмары мучили меня в детстве. — Ты сам хозяин своего сна, ты можешь его изменить, можешь прекратить это!" Эти давно забытые слова, что я твердил себе мальчишкой, заставляли меня вновь возвращаться в мои бессонные ночи в темной детской, когда я не мог спать из-за кошмаров и сходил с ума от, как мне казалось, тихо сновавшего по моей комнате злобного существа. Родители не верили и смеялись над моими искренними рассказами, они нарочно выключали свет, заставляя меня "привыкать" к темноте. Но я боялся вовсе не ее, вне нашей квартиры я никогда не чувствовал опасности… Только мамина сестра, всего пару раз гостившая у нас, не стала надо мной смеяться, наоборот, она, втайне от матери, поговорила со мной об этом, сказала, как справиться. "Их кормят твои страхи, Ланс, — спокойно и уверено говорила она, — эти существа. Они есть, но они настолько малы или прозрачны, как тень, что взрослые не видят их, потому что не верят. К тому же взрослые вообще мало что замечают, не так ли? Особенно необычное стараются игнорировать. А дети, как ты, видят и верят своим глазам. И каждая капля твоего страха делает их реальней и сильнее, понимаешь? Это как собака — если бояться ее, убегать — она с лаем побежит за тобой. Но если ты не будешь бояться, если ты научишься игнорировать их — они потеряют силу. Можешь тихо сказать им это. Когда говоришь вслух — легче".
— Но когда они снятся мне, я ничего не могу поделать… — бормотал я.
— Наоборот, — отвечала тетя. — Твой сон — это твоя территория, твой мир. Если ты захочешь, немного потренируешься, если ты будешь помнить, что это сон — этот мир подчинится тебе. Ты сможешь стать, например, суперменом, а эти монстры будут бояться тебя!
Это был последний визит тети, еще не знавшей тогда о своей болезни. Рак стал монстром, которого даже ей не удалось победить, и мне больше некому было рассказать — с радостью и гордостью — что свой бой я выиграл. Не сразу, с трудом, но я победил свои страхи, перестал бояться, а после и замечать их.
Но сейчас я будто снова стал ребенком, и та страшная тень из моего детства наконец приобрела очертания и тянула ко мне когтистую руку.
Я сильно закусил губу, чтобы эта боль отрезвила застывший в ступоре мозг, и тихо, уверенно произнес, стараясь не думать, как это выглядит сейчас:
— Уходи. Я не боюсь тебя. Можешь поспать за дверью, если угодно. Но лучше просто проваливай, потому что ты для меня пустое место!
Это был уже не звонкий голос мальчишки, а грубоватый голос взрослого мужчины, и его звучание успокаивало меня гораздо лучше. Дурацкая сказка! Всего лишь сказка, мираж, детский лепет.
Существо замерло, протянутая рука стала медленно опускаться.
— Пошла вон! — с нажимом, но не теряя самообладания, произнес я, хотя раньше никогда ничего не приказывал им.
Я дернулся и открыл глаза на диване. В окно все так же лился слабый свет, камин уже догорел. Значит, все-таки сон, я был почти уверен! Я нервно хохотнут и устроился поудобней, но тут одна мысль кольнула льдинкой в груди: щеколда. Да, глупость, но я должен был сходить проверить. Темнота не пугала, ведь в ней никого не было, поэтому я нехотя встал и прошел в коридор. Подергал дверь — заперто,
