Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
* * *
Пятнадцатого августа, почти через пять месяцев после того, как я отправился в путь с горы Спрингер, я поднялся на вершину горы Катадин в штате Мэн. Далеко внизу, куда ни кинь взгляд, простирались зеленые леса и блестели синие пятна озер с зелеными островками. Казавшийся бесконечным дождь неожиданно закончился и небо расчистилось. Я физически чувствовал, как накопившаяся за пять месяцев влага испаряется из моих костей. Я наконец-то дошел до конца тропы.
На вершине горы, в самом центре стоял культовый деревянный знак с надписью «северная точка тропы». Он был похож на святилище. Несколько групп обычных туристов почтительно расступились, когда к знаку с трепетом и благоговением по очереди начали подходить сквозные хайкеры. У каждого из них было несколько минут на то, чтобы сделать фотографию на память – кто-то из них в этот момент был возбужден, кто-то хмур, – а потом уйти и освободить место следующему хайкеру.
Когда настала моя очередь, я подошел к потрепанному всеми ветрами столбу, положил руки на табличку и поцеловал ее. Во всем происходящем было что-то сюрреалистичное; я представлял себе этот момент тысячу раз, и вот он наступил. Мы открыли с друзьями бутылку дешевого игристого вина, встряхнули ее и устроили душ из шампанского. Когда мы наконец сделали по глотку, вино было уже теплым, а газ улетучился. Всё это было неким аналогом тех чувств, что ты испытываешь, дойдя до конца тропы: суматошная радость и ощущение пустоты. Через пять месяцев все закончилось.
Тем не менее, вернувшись в Нью-Йорк, я осознал, что смотрю на мир глазами сквозного хайкера. После пяти месяцев, проведенных в горной глуши, город казался мне одновременно чудом и чудовищем. Сложно было представить себе другое место на Земле, которое человек трансформировал бы еще сильнее. Впрочем, больше всего меня поразила ригидность города: прямые линии, прямые углы, асфальтированные дороги, бетонные стены, стальные балки, жесткие правила. Кругом расточительство и разруха. Тропа научила меня, что по-настоящему хорошо спроектированные вещи, скажем, старинные инструменты или народные сказки, обладают тем, что я назвал бы «мудростью тропы». Они помогают добиться наилучшего результата, поскольку сочетают в себе эффективность, гибкость и надежность. Они задают направление и оптимизируют. Они цельны. Они гнут, но не ломают. А теперь вспомните, насколько отвратительно выглядит многое из созданного нами.
Тем временем, куда бы я ни посмотрел, я везде замечал новые тропы: импровизированную тропинку (желательную линию) в крошечном парке на берегу пролива Ист-Ривер, муравьев, бегущих по подоконнику. Я замечал, как пассажиры метро оставляют на платформе дорожки грязных следов и как притоптанные окурки и жевательная резинка обозначают входы в ночные клубы. Обожая чтение, я находил тропинки в книгах по истории, экологии, биологии психологии и философии. Затем я положил книги на полку и пошел еще дальше. Я начал искать близких мне по духу людей – любителей ходить в походы и строителей тропинок, охотников и пастухов, энтомологов и ихнологов, геологов и географов, историков и специалистов по теории систем, – в надежде обнаружить общие для разных областей знания истины.
В какой-то момент я понял, что ход моих мыслей определяется одной простой идей: любая тропа постоянно совершенствуется. Исследователь находит стоящее место назначения, а тот, кто идет за ним, неизбежно улучшает тропу. Муравьиные тропы, звериные тропинки, старинные торговые пути, современные хайкерские тропы – все они постоянно подстраиваются под цели своих пользователей. Торопливый пешеход срезает углы и распрямляет тропу, а праздный гуляка делает ее более извилистой, точно так же одни страны стремятся увеличить прибыли, а другие борются за равенство, усиливают военную мощь или стараются повысить уровень счастья.
Маршруты бегуна и пешехода зачастую расходятся, потому что, даже двигаясь в одну и ту же точку, они преследуют разные цели. Новозеландский овцевод Уильям Херберт Гатри-Смит однажды заметил, что тропы, которые лошади протаптывают в поле, со временем распрямляются. Но происходит это только там, где лошади могут переходить на рысь, полевой галоп или галоп. Двигаясь медленным шагом, они, напротив, охотно следуют за всеми поворотами извилистой тропы, экономя тем самым энергию. Ускоряясь, они снова начинают срезать углы и распрямляют кривые линии. Если бы лошади могли постоянно скакать в поле «как на скачках», они бы, по мнению Гатри-Смита, «со временем протоптали почти идеально прямые дорожки».
Вывод, который из этого можно сделать, заключается не столько в том, что галопирующая лошадь распрямляет тропу, сколько в том, что как скачущая, так и медленно идущая лошадь всегда выбирает путь наименьшего сопротивления. Когда меняется цель, меняется и тропа. Все эти бесчисленные петляющие, пересекающиеся и разбегающиеся тропинки, проложенные самыми разными живыми существами в самых разных целях, формируют облик нашей планеты.
* * *
Эта книга – результат многолетних исследований и тысячемильных походов. Мне повезло, что все это время меня направляли настоящие эксперты в самых разных областях знаний. Каждый из них пролил свет на тот или иной ключевой момент в длинной истории тропинок, начиная с докембрия и заканчивая постмодерном. В первой главе мы внимательно изучим самые древние из сохранившихся следов на Земле и выясним, почему жизнь животных начинается с движения. Во второй главе мы узнаем о том, что, оказывается, разветвлённая сеть дорожек, создаваемая колонией насекомых, усиливает их коллективный разум. В третьей главе мы пойдем по следам таких четвероногих млекопитающих, как слоны, овцы, олени и газели, чтобы узнать, каким образом они ориентируются на гигантских территориях и том, как, занимаясь охотой, одомашниванием, содержанием и изучением животных, мы менялись как вид. Четвертая глава расскажет о том, как в древности люди сшивали свои земли сетью тропинок и о том, как позднее они проникли в язык и фольклор. В пятой главе мы узнаем длинную историю Аппалачской тропы и других современных хайкерских маршрутов. В шестой и последней главе мы пройдем по самому протяженному туристическому маршруту в мире – из штата Мэн в Марокко, и обсудим, как тропинки и технологии – их слияние привело к образованию современной транспортной системы и коммуникационной сети, – объединили нас совершенно немыслимым в недалеком прошлом образом.
Как писатель и простой пешеход, я ограничен личным опытом, происхождением, образованием и своим местом в истории. Заранее прошу извинения у всех, кому книга покажется слишком америко- или антропоцентричной; в конце концов, я простой американец, который пробует разобраться в обманчиво сложной теме. Также хочу отметить, что несмотря на сравнительно стройную и последовательную структуру – переход от простого к сложному, от далекого прошлого к будущему, – эта книга не имеет ничего общего с тем, что философы называют телеологией. Я не настолько глуп, чтобы считать современные туристические тропы вершиной длившейся сотни миллионов лет эволюции тропинок как феномена. Прошу уважаемых читателей ни в коем случае не воспринимать структуру настоящей книги в виде лестницы. Скорее она похожа на тропинку, которая тянется из далекого туманного прошлого во вполне осязаемое настоящее. Наша история – всего лишь один из множества путей, которые мы могли бы пройти, но в конце концов мы выбрали конкретный путь и оказались именно там, где оказались.
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
