Белье тоже серое и в катышках — как я уже сказала, тетя Лена на чистоте не сосредоточивается. Слава богу, что я взяла из дома две своих простыни! Иначе не знаю даже, как бы спала, ведь лечь на полу — тоже не выход: как-то вечером, перед сном, я видела, что по линолеумным ямам, оглядываясь, не спеша пробирается мышь. Встретившись со мной глазами, она запаниковала и принялась быстро перебирать лапками, но осталась при этом на одном месте — линолеум ведь скользкий. Потом, наконец, кое-как разогналась и юркнула куда-то под кровать. Я свесилась головой вниз, пытаясь разглядеть ее нору, и увидела несколько таких щелей, в которые могла бы пролезть не то что мышь, а, наверное, даже собака…
Денег у меня с собой не так много, и я почти не выхожу со двора: узкие полудеревенские улицы окраины Липецка выглядят весьма подозрительно. Так что днем я либо читаю собрания сочинений из здешнего книжного шкафа, который, кажется, кроме меня никто и не открывает, либо выслушиваю болтовню Ильи и стараюсь сдерживаться и не рявкать на него. Потому что эти его разговоры ни в какие ворота не лезут.
Во-первых, он страшно инфантильный даже для своих восьми лет: все за собой разбрасывает, бабушке ничуть не помогает, книжек не читает, ничем не интересуется. Во-вторых, у него огромный смартфон, с которым он просто не расстается и уже отбил ему угол и продавил экран. Я бы лично на месте родителей ни за что не купила ребенку такую дорогую вещь и тем более не разрешала бы ему целыми днями лазить в ней по интернету и играть там в идиотские игры. А ведь именно этим Илья и занимается. То и дело я просыпаюсь утром от дурацкой музыки или игрового «пыжь-пыжь» на полную громкость.
В-третьих, он все время пристает ко мне и к своей бабушке с глупыми навязчивыми разговорами, или, точнее, рассказами. Он их еще нумерует и дает им названия. То и дело от него слышно: «Внимание! История номер пятнадцать! Как мы с Мишкой лазили воровать яблоки!» или «Внимание! История номер тридцать пять! О том, как одну девочку постигла кара!»
Кстати, та самая история о «постигшей каре» была такой:
— Однажды я шел по коридору в нашей школе, и вдруг меня как со всей силы толкнула девочка, Катька Маслютина. Она из параллельного класса. Она мне нарочно наступила на ногу и еще ущипнула! Но что бы вы думали: я не растерялся, а решил эту проблему так… Я пошел и пожаловался на нее директору, он вызвал ее родителей, и они ее наказали! Так вот эту одну девочку постигла кара!
— Послушай, Илья, — сказала я тогда, — тебе не кажется, что это уж слишком: ябедничать директору, как только тебе кто-то, тем более, девочка твоего возраста, наступит на ногу?
— Неа. Она ведь еще и ущипнула.
— Но ты же мальчик. Разве ты с ней не мог без ябедничества разобраться?
— Ясно, не мог! — удивился Илья. — А почему не мог, я сейчас объясню… Итак, объяснение первое: потому что драться нехорошо! Объяснение второе: она меня выше на голову! Поняла?
Я сдержанно кивнула и постаралась от него отвязаться, потому что поняла еще кое-что: не завидую я девушке, с которой будет встречаться Илья, когда вырастет. Думаю, из него получится прекрасный трус, лентяй и хвастун.
…А сегодня всего четвертый день, как я живу у родственников, но кажется, будто я провела здесь вечность.
Под кроватью сонно шуршит мышь. Пахнет пережаренной курицей. За занавеской колышутся зеленые тени от листвы. Я с трудом слезаю с продавленной кровати, протираю лицо и руки влажными салфетками, надеваю халатик и выхожу в сени. В сенях что-то шкворчит на сковороде, испуская удушливый дым, но тети Лены и Ильи поблизости нет. На всякий случай я выключаю плиту и быстрым шагом выхожу во двор. Он разделен напополам ярким солнцем и тенью. На теневой стороне — дом и дрова, а на солнечной находится машина, и рядом с ней стоят мои озабоченные родственники. Тетя Лена охает, Илья сочувственно ковыряет в носу. Я подхожу и говорю:
— Доброе утро. Что-то с машиной случилось?
— Да вот который раз опять, ой, — отзывается тетя плачущим голосом. Илья торжественно добавляет:
— Опять история с колесом!
— Какая история с колесом?
— Оно все время очень таинственно и медленно сдувается! И у дяди тоже так было! А проколов нет!! — орет Илья в полный голос и бьет ногой по заднему колесу, действительно порядочно подсдутому. Я присаживаюсь на корточки и немного думаю, вспоминая книги по устройству и ремонту машин, которые читала.
— Проколов нет… А нипель твой дядя не пробовал менять?
— Не знаю, наверное, — Илья отвечает неуверенно. Может, вообще не знает, о чем я говорю?
— Нипель вот, — показываю ему я и отвинчиваю черную пыльную крышечку. — Чтобы проверить, пропускает он или нет, надо его хоть немного намочить: пойдут пузыри — значит, пропускает… — Я оглядываюсь по сторонам, понимаю, что за водой идти далеко, и просто, как следует послюнив палец, прислоняю к нипелю. Нет, пузыри не идут. Я пытаюсь послюнить еще раз. Тетя Лена и Илья почтительно наблюдают за мной. Наконец Илья булькающим шепотом предлагает:
— Дай теперь я плюну: я слюны накопил.
— Не надо, не надо, — я завинчиваю крышечку. — И так ведь видно, что не пропускает.
— А что тогда?
— Вы не знаете, тетя Лена, шины у нее бескамерные? — спрашиваю я, но с тем же успехом я могла бы обратиться к самой машине. Тетя только пялится на меня, глупо улыбаясь позолоченными зубами. Снова выскакивает Илья:
— Варь, я знаю! Бескамерные! Дядя говорил! Они бескамерные!!!
— Илья, ну хватит орать, я и так тебя слышу… Тогда, скорее всего, дело в диске. Видите, на нем какие-то вмятины — наверное, от камней.
Илья щурится:
— Совсем маленькие царапинки.
— Для тебя маленькие, а для бескамерной шины — большие, — объясняю я. — Шина должна прилегать к диску совсем без зазоров, только тогда воздух не будет выходить.
— Что ж делать, Варь? Совсем машина сломалась у нас? — беспомощно моргает на меня тетя Лена. Я против воли смеюсь:
— Почему сломалась? Надо съездить на шиномонтаж, там выправят диск, и все: колесо сдувать перестанет.
— Потому что шина должна прилегать совсем без забо-оров!!! — вдруг восторженно орет Илья диким голосом и начинает прыгать возле нас, как тяжелый мячик. Я встаю с корточек и обнаруживаю, что мои руки, ноги и подол халатика все в какой-то жирной черной грязи. Кошмар! Правильно говорит мама: как только дело
