неделю, ни даже на день не хотела уезжать. Ведь здесь был Даниэль.
В универ прошла по баллам, все нормативы сдала.
– Что ж, хочешь сидеть в душном, пыльном городе – сиди себе на здоровье, – согласилась мама, – а мы с папой на месяц к морю слетаем.
Мама была в восторге от Даниэля, как и я. Убедив папу, что я ответственно подхожу к учёбе, занимаясь с превосходным преподавателем, она со спокойной душой оставляла меня дома. Папа же пожелал лично встретиться с репетитором. Мне было жутко неудобно: прямо как на смотринах. Но тут надо знать моего папу: контроль всех знакомств любимой дочурки. Напряжно, конечно, но я, в принципе, уже привыкла. Нужно отдать должное Даниэлю – папину проверку он выдержал на отлично. А посему родители с более-менее спокойной душой оставили меня дома до осени.
Даниэль предложил заниматься почаще, так как до начала семестра осталось совсем не много времени. Я была в восторге.
– Просто с сентября у меня будет много работы, и я не уверен, смогу ли с тобой заниматься, – пояснил он.
Последняя новость меня, естественно, огорчила, но я решила пока на ней не концентрироваться.
Мы смотрели фильмы на английском, чтобы лучше воспринимать этот язык на слух. А потом обсуждали за чаем. Это было чудесное время. Мне хотелось знать о Даниэле всё: откуда он, кем работает и, главное, женат ли. Оказалось, что он старший менеджер в одной крупной компании. Мне это, разумеется, ничего не дало. Но я не стала расспрашивать, в чём конкретно заключается его работа, потому что узнала ответ на свой последний, главный, вопрос: он не женат. А больше меня пока ничего не интересовало.
Сегодня была невыносимая жара. Ничего не хотелось делать – только есть мороженое, смотря какой-нибудь интересный фильм. Так и решила поступить. Сбегала в ближайший магазин – запаслась мороженым и другими вкусняшками. По дороге домой встретила тётю Свету. После смерти Лёльки она очень изменилась: появились морщины, глаза потускнели. Мне стало так стыдно: с этим расследованием, а потом влюблённостью, совсем про неё забыла. Хоть навестила бы.
– Здравствуй, Настя, как твои дела?
Я рассказала Лёлькиной маме о поступлении в военный университет. Она обрадовалась за меня и пригласила зайти в гости. Я с радостью согласилась.
– Сейчас, только пакеты отнесу и приду.
Тётя Света была очень благодарна, что я пришла. Она могла в очередной раз поговорить о своей дочурке. Меня же мучила совесть: почему я раньше не заходила?
– Олечка, конечно, очень любила Мишу. Часто смотрела наш свадебный альбом. Хочешь, покажу? – предложила она.
Я была не против посмотреть на тётю Свету и Михаила Ивановича в молодости.
Какие же они красивые, даже на чёрно-белых фотографиях! И тут вдруг я оцепенела: мне чётко привиделось, что с одной из фотографий на меня смотрит Даниэль. Только лет двадцать назад.
– Настя, ты плохо себя чувствуешь? Вся побледнела, – испугалась Лёлькина мама.
– Это от жары, – только и смогла ответить я.
Тётя Света открыла окно, но уличная жара не особо способствовала облегчению моего состояния. Мне ведь могло показаться?
– А это кто? – спросила я, указывая на Даниэля.
– Ой, эта фотография была сделана ещё до свадьбы. Интересно, как она сюда попала?
– Так кто это? – со страхом я ждала ответа.
– Это Андрей Воронцов. Он красиво ухаживал за мной. Но когда я решила выйти замуж за Мишу, жутко разозлился. Почему-то был твёрдо уверен, что только я, и никакая другая женщина, должна стать его женой. Сказал, что отомстит. Правда, с тех пор мы его никогда не видели.
Тётя Света продолжала говорить, но я почти её не слышала. В голове стучала одна мысль: Даниэль – это Андрей? Тот самый Самаэль?
Хорошо, что дома никого. Сейчас я всё равно не смогла бы ни с кем разговаривать.
Какая же ты дура, Настька! Как можно было сразу этого не понять? Ведь было же много вопросов. Я просто ничего не хотела замечать. Но как?.. Почему я вляпалась в это?..
На столе лежала книга на английском, подаренная Даниэлем. Я со злостью смахнула её на пол. Потом одумалась, подняла.
Я не могу! Я не могу и не хочу сообщать о нём следователю. Может, наше знакомство никак не связано с Лёлькиной историей, успокаивала себя.
Я разрывалась на части. Одна часть, разумная, говорила: немедленно иди в полицию и расскажи о Даниэле, Самаэле или как там его… А вторая часть, эмоциональная, протестовала: я не могу предать человека, в которого влюблена. Он мне не сделал ничего плохого.
И, самое невыносимое, никакая из моих частей не хотела сдавать своих позиций. Ровно пятьдесят на пятьдесят. Что делать? Что мне делать?!
Взгляд опять упал на подаренную книгу. Вспомнились наши занятия, разговоры по душам… Хотя… были ли эти душевные разговоры? Или они существовали только в моём воображении? В любом случае, в этот момент эмоциональная моя сторона набрала несколько баллов. И ответ пришёл сам собой: нет, пока буду молчать.
Как раз через три дня после того, как мне стало известно о страшной тайне, в назначенный час состоялись занятия с Даниэлем. А как его ещё называть? Он же мне представился этим именем.
Было невероятно тяжело: знать, что человек, сидящий рядом с тобой, сделал такое с твоей подругой. Я смотрела на него и не могла поверить.
– Что-нибудь случилось? – поинтересовался Даниэль.
– Нет, всё хорошо, – соврала я.
– Просто ты какая-то невнимательная сегодня, – заметил он.
– Голова болит, – растерянно ляпнула я.
Разговор не клеился, а потому Даниэль предложил завершить занятие из-за моего плохого самочувствия.
– Выздоравливай, – сказал он на прощание.
Так не может дальше продолжаться! Я должна с ним откровенно поговорить. Но что тогда произойдёт? Да уже неважно. Я не могу пребывать в этой неизвестности.
Зазвонил телефон. Наверное, родители. Но я ошиблась: это был Лёлькин отец. Давно он не звонил.
– Настя, это Михаил Иванович, тебе удобно сейчас разговаривать?
– Здравствуйте. Да, я могу говорить. Что-нибудь произошло?
– Велиала в тюрьме убили, – сообщил неожиданную новость Лёлин отец.
– Зачем? – удивилась я.
– Видимо, чтобы не выболтал лишнюю информацию.
– Какую информацию?
Неужели есть ещё что-то? Ну почему на меня всё валится? Когда этому придёт конец?
– Я не про то. Короче, те, кто его убил, опоздали. Буквально за несколько дней до этого Велиал выдал всё, что знал о своих вышестоящих подельниках.
– И?..
– Руководили этим процессом действительно из Штатов. Расскажу вкратце: настоящее имя было неизвестно даже Велиалу. Тот его знал как Самаэля.
– Что?! – воскликнула я, до конца ещё не осознавая весь ужас новости.
– Да,
