десятков тысяч людей, альтарианцев и карринатов – жителей центрального мегаполиса планеты, пришедших поприветствовать своих защитников и поддержать их...
В общем, как я не старался подобраться к Козицыну, в такой суматохе сделать это было попросту невозможно. Более того, меня как осиновый листок подхваченный бурей, носило в этом водовороте из сотен и тысяч людей. Тут не то что добраться до генерал-губернатора, выжить бы и не быть раздавленным беснующейся толпой. Такие случаи бывали, но мне, как бывшему адмиралу не очень хотелось такой непочетной смерти...
Через минуту я начал чувствовать, что уже задыхаюсь в тесноте. Боевых доспехов, которые бы защитили, на мне, как и на остальных добровольцах, надето не было, вход в септу с оружием и в броне был строжайше запрещен. От этого стало еще грустней. Полностью наплевав на Василия Ивановича и оставив планы как до него добраться, я уже начал озираться по сторонам ища за что бы мне ухватиться, чтобы не быть раздавленным и выскользнуть, наконец, из этой консервной банки.
Как ни напрягал я свои мускулы, выбраться из кучи мала мне не удавалось. Еще секунда и я оказался бы у дверей ратуши, где была самая давка, так как радостная толпа устремилась к выходу и теснота здесь была максимальной. Вот уже несколько десятков людей упали, не удержавшись на ногах, их стоны и крики о мольбе раздавались сейчас по всей септе. Все новые и новые люди, запинаясь о тела, валились наземь, а меня несло именно туда.
— Все сейчас упаду, и толпа меня раздавит, — пронеслось в голове.
Неожиданно чьи-то сильные руки, я вообще подумал, что это искусственные манипуляторы, просто рывков вынули меня из толпы и я, наконец, сумел вздохнуть полной грудью... Обернувшись к своему спасителю, я расплылся в улыбке...
— Яким, ты как всегда вовремя!
Глава 5
— Здравствуй, Александр Иванович, здравствуй, дорогой! — Яким Наливайко обнял меня, перед этим выдернув из самой толчеи и снова поставив на ноги у одной из колонн септы, там, где народа было меньше всего.
После невероятно крепких объятий мне стало понятно, почему так легко у него получилось меня вытащить. Под широкополым рыже-кирпичного цвета, такого же как и густая шевелюра и борода моего друга, плащом, тускло сверкнули латы боевого доспеха. Яким абсолютно наплевал на местные традиции и все-таки пробрался внутрь септы в бронескафандре. Если охрана, либо простые граждане обнаружили бы броню под одеяниями полковника Наливайко, тот лишился бы свободы моментально и надолго. Но сейчас я был очень рад хулиганскому поступку этого космического проходимца, потому как если не Яким, ваш покорный слуга точно лежал бы бездыханным под грудой тел.
Между тем отважный полковник, пользуясь своей, как подумали люди, находящиеся поблизости, нечеловеческой силой, окунулся в самую гущу толпы и стал быстро наводить там порядок. Растолкав ближайших к себе соседей, Яким начал одного за другим поднимать и ставить на ноги, упавших и чуть было не растоптанных людей.
— Яким, посмотри на двери... Вторая створка! — как можно громче воскликнул я, пытаясь перекричать гвалт, стоящий в септе.
Наливайко услышал знакомый голос и вопросительно повернулся ко мне. Я глазами и рукой указал полковнику на вторую, до этого момента, запертую створку широких дверей, у которых и происходило столпотворение. Двери септы-ратуши оказались не пневматическими на приводе, а обычными на петлях. Альтарианцы свято хранили традиции и из новейших технологий в главном религиозном и общественном помещении полиса был, пожалуй, только левитирующий помост, на котором только что выступал с речью генерал-губернатор. Все остальное из убранства и аппаратуры оставалось архаичным, как в прошлые века...
Яким перевел взгляд на дверь и улыбнулся мне в ответ, похоже, сразу поняв, что я имел в виду. В несколько шагов полковник оказался рядом с упомянутой запертой створкой. Еще мгновение и дверь с треском слетела с петель под напором эндоскелета, укрытого от взоров остальных полами рыжего плаща. Вход сразу стал в два раза шире, толпа высыпала наружу, тем самым удалось избежать жертв. Нескольким несчастным, все же понадобилась медицинская помощь, но погибших в давке не было и большой трагедии тем самым удалось избежать...
Это было еще хорошо с той точки зрения, что альтарианцы и карринаты, которых на планете проживало большинство сильно были зависимы от примет и конечно же гибель людей в давке на собрании добровольцев могло отрицательно сказаться на настроениях местного населения. Люди в этом плане были куда прагматичней, не принимая всерьез суеверия местных. Однако землян среди колонистов на планете, да и в принципе во всех освоенных звездных системах Империи, насчитывалось менее десяти процентов...
— Вовремя ты мне подсказал, Александр Иванович, про двери, — пробасил полковник Наливайко, через минуту снова оказавшийся рядом со мной.
Между тем сотни и сотни добровольцев выходили из здания септы и заполняли собой широкую лестницу у входа, а огромная толпа гражданских продолжала криками и аплодисментами приветствовать адмирала Козицына, все так же горделиво восседавшего на плечах, несших его солдат, улыбающегося и приветственно кивавшего окружающим людям.
— Похоже, увидеться с генерал-губернатором сегодня не судьба, — недовольно пробурчал я, видя, как неуклонно отдаляется от нас Василий Иванович и его «почетный» эскорт.
— Зачем он тебе дался? — спросил Яким, снова в порыве чувств обнимая меня. — Козицын, как нацепил на себя знак имперского вельможи и взял в руку жезл губернатора протектората, превратился в надменного павлина... Помню, в былые годы еще при существовании Российской Империи старик казался куда проще...
— Раньше у Василия Ивановича не было нескольких тысяч звездных систем в управлении, — ответил на это, я. — К тому же я не согласен, что адмирал стал высокомерным, просто должность обязывает держать стиль...
— Давно ты с ним не виделся воочию? — усмехнулся Наливайко, похлопав меня по плечу.
— Не помню уже, когда последний раз встречались... Года четыре тому назад, может пять...
— Вот-вот, — продолжал полковник, — а я регулярно, поэтому-то так и говорю... Ты, Александр Иванович, вроде не молодой человек уже, а до сих пор веришь в то, что люди под грузом власти, денег и желаний не меняются... Поверь мне, Козицын уже давно не тот старый-добрый казачий адмирал и отважный вояка... Скурвился и зажрался, как и многие из наших былых товарищей...
— Оставь, не может быть такого, — я по-прежнему стоял на своем, даже
