к телу» денежный вопрос заставил собеседниц вообще выделить знакомых украинцев в отдельную группу.
Схожим образом в «мужской» компании Витя и Артем припомнили тему Украины, когда обсуждали дороговизну подведения газа в Черемушкине. «Газ в России — ебаный в рот», — возмущался Витя. «Подвести-то подведут, а чтобы домой-то залетело — две сотки», — подхватил его Артем. «Хотя вон уже давно — парни, блять, сейчас кто на войне, там они говорят: „Трубы, блять, на Украине кругом трубы кинуты!“» — развил мысль Витя. «И в деревне», — добавил Артем, и Витя согласился: «Да, а в деревнях, блять, га-а-аз, блять! На Украине!» (этнографический дневник, сентябрь 2023). Именно неожиданная разница в базовых бытовых условиях вызвала у юношей подлинные эмоции возмущения.
Среди большинства жителей Черемушкина «политика» — нечастая тема разговоров. Наша исследовательница обнаружила у своих собеседников целый арсенал фраз для блокировки обсуждений «острых» тем: «давайте закроем тему на счет этой политики, мне хватает в телевизоре», «все, давайте только не о войне», «мы простые люди, мы мало что понимаем в политике» и т.д.
Но в Черемушкине есть и жители, которые в этом аспекте отличаются от большинства. Например, это небольшой круг Тониных оппозиционно настроенных друзей: Паша, который занимается автомобильным бизнесом и часто ездит в Москву, и Коля, харизматичный персонаж, значительная часть социализации которого пришлась на детскую исправительную колонию. Вечер в их компании значительно отличался от остальных посиделок. Присутствующие бóльшую часть вечера обсуждали политические темы. Паша, Коля и Тоня обменивались мнениями относительно последних новостей и высказываний различных оппозиционных блогеров. Для них эти обсуждения — часть регулярного опыта и идентичности.
Впрочем, и те жители Черемушкина, для которых политика — это прежде всего то, чего «хватает в телевизоре», обсуждают войну по-разному в зависимости от своего социального и индивидуального опыта. Например, существует гендерное различие взгляда на войну. Во время посиделки в «мужской» компании ее участники Витя, Артем и Леша активно обсуждали «техническую сторону» войны: оружие, транспорт, обмундирование, обустройство лагеря, а также красочные, с их точки зрения, эпизоды боевых столкновений. Юноши обменивались впечатлениями о содержании документальных видео с фронта, которые они периодически смотрят, с азартом спорили о «гранатах», «калашах» и «пулеметных гнездах». Война является для них чем-то вроде сериала с подчеркнуто «мужскими» атрибутами (этнографический дневник, сентябрь 2023).
Женщин, напротив, как уже было сказано, волнует проблема семьи, для которой «военные соблазны» выглядят разрушительными. Для них война представляет конкретную угрозу — потери мужа или сына. На «женской» посиделке Люда эмоционально воскликнула, обращаясь к своему сыну (он не принимал участия в посиделке, но все присутствующие знали, что он обдумывал перспективу пойти на войну): «Люди идут в армию, чтобы воевать из-за денег. Да хуй я тебя отправлю из-за денег воевать!» Алена тут же подхватила слова Люды: «Нахуй мне твои деньги, блять? Я сама заработаю эти 200 тысяч и буду знать, что у меня все есть и семья у меня здоровая. И сама себе куплю эти сережки, и мужик рядом со мной будет. Я своего мужика никогда бы не отправила бы на верную смерть!»
Участницы разговора солидаризируются друг с другом, споря с предполагаемой «мужской» логикой, что война — это легкий заработок. «Вы идете из-за денег? Да нахуй они нужны вам такие?» Люда согласилась с ней: «Они идут тупо из-за денег. У меня ребенок сказал: я пойду на СВО. Я говорю: да я, сука, не встану, блять, я костьми лягу, но ты хуй куда пойдешь». Алена продолжила, пародируя «мужика»: «„Я лучше там заработаю. Я заработаю там 200 тысяч, чем я буду здесь пахать на пилораме“. Да ты лучше паши на пилораме!» (этнографический дневник, Черемушкин, август 2023).
Параллельный Черемушкин: война «за кадром» и дилемма соучастия
По наблюдениям нашей исследовательницы и свидетельствам ее собеседников, люди в Черемушкине устали от темы «войны». В городском ландшафте практически не осталось ее видимых признаков, горожане реже стали обсуждать войну в интернете и между собой. Заметно поутихла институциональная поддержка войны: публичные мероприятия либо проводятся «на бумаге», либо сохраняют лишь формальную оболочку, утрачивая военно-патриотическое содержание и растворяясь в привычных форматах с минимальными намеками на актуальный политический контекст.
Редкие исключения в виде идеологически «заряженных» пространств вроде церкви пользуются спросом у ограниченного круга постоянных прихожан. Эта ситуация отличается от той, что была в первый год войны, когда «вовлеченность» граждан и организационные усилия по их вовлечению в «солидарность с фронтом» были на более высоком уровне.
Вместе с тем «война» присутствует в жизни маленького города «за кадром». Известия о смертях и отправке на фронт знакомых моментально становятся достоянием общественности и имеют резонанс. Гибель местных жителей, разумеется, вызывает коллективные эмоции. Война также постоянно проникает в ключевые и обсуждаемые жизненные сферы: семейные отношения и заработок. Создаваемые войной сильные сюжеты локальной жизни — от смертей и любовных измен до известий о зарплатах, покупках и тратах знакомых — бросают вызов привычной рутине и ставят новые моральные дилеммы.
В зависимости от своего социального и индивидуального опыта горожане интересуются разными аспектами войны. Для небольшого круга оппозиционно настроенных черемушкинцев политические и медийные события становятся объектом внимания и служат темой регулярных обсуждений, в то время как большинство жителей стараются избегать разговоров о политике.
Женщины смотрят на войну как на угрозу здоровью и жизни мужей и сыновей. Юноши, чьи знакомые делятся с ними новостями с места событий, проявляют больше любопытства к «внутренней кухне» войны: видео перестрелок, типы оружия, транспорт, довольствие и т.д. Люди старшего поколения, носители условной «советской» культуры, могут мыслить нынешнюю войну через устойчивый набор образов войны Великой Отечественной.
Высокие зарплаты и выплаты добровольцам-контрактникам порождают целый пласт сюжетов в обсуждении войны, но при этом не влияют очевидным образом на отношение к ней. С одной стороны, некоторые мужчины смотрят на войну как на возможность заработка, особенно в ситуации, когда другие пути к нему осложнены или закрыты. С другой, женщины, с которыми довелось сталкиваться нашей исследовательнице, настаивают, что никакие деньги не стоят смерти на войне и разрушения семьи.
