Спайк. — Заприте в подвале толпу синежопых шлюшек, запустите туда пару грэллов и дайте им с собой бочонок грога — через несколько лет вам мелких ублюдков будет девать некуда.
Однако если он намеревался своей похабной колкостью вывести из себя Архана, то ошибся. Последний не удостоил его и звуком. Зато голос вновь подал Морган:
— Господа… и дама, — Морган отвесил Птахе шутливый полупоклон, — быть может, мы все же позволим нашему общему другу закончить рассказ? Признаться, выпитое вино уже просится наружу, если вы понимаете, о чем я говорю.
— Благодарю, господин Корво, — кивнул Гессер. — Итак, после Катаклизма империя, выстроенная шрау, развалилась на куски и погрязла в междоусобных войнах, в которых каждое мелкое княжество пыталось отгрызть лишний кусок земли. В это же время подняла голову церковь Новой Веры — учения, отрицающего Создателя и всего, что с ним связано. Нововерцы поклонялись Троице — Благодетелю, Карательнице и Судье — что считались покровителями людей. Прочие же народы — ровно как и любой, кто практиковал магию — считались троицистами почти что демонами. До Катаклизма шрау смотрели на Новую Веру сквозь пальцы, считая ее блажью одного низшего народа — за что и поплатились, когда ее носители стали сжигать былых хозяев жизни на кострах. Исслейм же стал огромным могильником, окруженным зловещим туманом непонятного происхождения, из которого время от времени на свет вылазили различные твари, совершающие набеги на близлежащие земли.
И если долгое время чудовища орудовали небольшими стаями и атаки их носили хаотичный характер, несколько месяцев назад из Хвори вышла настоящая орда разномастных созданий, которые двинулись прямиком к Шерелю и взяли ни о чем не подозревающий город штурмом, устроив настоящую бойню, чтобы потом двинуться вглубь континента. Узнав об этом, король Адриан не медля отправил наперерез чудищам практически все свои войска, что успели перехватить монструозную армию на полпути к Катваласу и даже заставили монстров отступить, пускай и ценой ужасных потерь.
К чести правителей Тэлля и Химлара, у которых Адриан запросил помощь, они не стали вспоминать былые дрязги, справедливо предположив, что оставив пепелища от одного королевства, детища Хвори обратят свое внимание на его соседей, и отправили адринцам подмогу. С тех пор воины трех стран ежедневно воюют с полчищами чудищ, что все прибывают и прибывают. Солдаты же, увы, далеко не бесконечны, поэтому было принято решение собрать все силы в кулак, отбросить демонов и снести Исслейм с лица земли.
Гессер замолчал, решив промочить горло. Птаха же припомнила вереницу беженцев, проходившую мимо их обоза, пока возница со своими помощниками возился над испорченным колесом. Невероятно худые, измученные, похожие на тени, с ног до головы перепачканные пылью и грязью, шли бедолаги не поднимая глаз, еле-еле передвигая ноги, то и дело спотыкаясь. Особо удачливые толкали пред собой тачку, наполненную скудным скарбом, кто-то нес худую котомку, большинство же и вовсе брели с пустыми руками. В особенности Птахе запомнилась темноволосая девочка, что топала вслед за мамой, держа ее за руку и обнимая игрушечного медведя, сшитого из разноцветных тряпок. С виду малышке было лет пять — столько же, сколько и Эмили…
— Я надеюсь, вы не пытаетесь намекнуть, что нам необходимо внести свой посильный вклад в уничтожение демонов? — хмыкнул Морган. — Конечно же, я радею за победу над тварями всей душой, однако я все же вор, а не солдат.
— Разумеется, нет, — покачал головой Гессер и улыбнулся. — Перед вами будет стоять немного другая задача: проникнуть в самое сердце Исслейма и убить бога.
Глава 2
Пятый пехотный полк из Гафрана под предводительством Руперта Штелльмана потерял почти половину состава, сражаясь с ожившими мертвецами. Когда было уничтожено последнее умертвие, оставшиеся в живых воины решили заняться ранеными, передохнуть, отоспаться, а утром сжечь павших товарищей на общем погребальном костре.
Поздней ночью убитые солдаты, чьи тела перенесли в лагерь, вдруг ожили и устроили настоящую бойню. Это уже потом стало известно, что в проклятом тумане необходимо рубить бошки всем павшим и жечь тела, иначе спустя время те решат подняться из мертвых и накинуться на бывших соратников.
Горький опыт Руперта в будущем сохранил немало жизней. Сам же он и после смерти ковылял впереди своего зловещего войска, с вырванной щекой и обглоданной культей вместе левой руки, покуда один меткий лучник милосердно не пустил ему стрелу в голову.
Две дюжины легких кавалеристов из Брониша отбились от своих и решили срезать дорогу через ближайший подлесок, который, как оказалось, облюбовала какая-то гадина, высранная Хворью. Разведчики, отправившиеся разыскать соратников, наткнулись лишь на груду шлемов, мечей и кольчуг, заляпанных черной жижей, воняющей хуже дерьма. Лес порешили сжечь — и едва только по черным скрюченным деревьям запрыгало пламя, как те завизжали, словно живые, и вопли их еще долго разносились по округе.
Тэлльцы были умелыми воинами — и доказали это на деле с десяток лет назад во время Древесной Войны — но когда на них двинулся целый легион визжащих демонов, походивших на людей с кабаньими головами, что шли в атаку под грохот барабанов, обитых человечьей кожей, даже бывалые солдаты дрогнули и бросились прочь. Их трусость стоила жизни многим адринцам, которым чудища ударили в спину и только невообразимая самоотверженность королевских войск позволила им отбросить свинолюдов назад.
Все это, как и многое другое, Лукаш знал из многочисленных донесений, содержимое которых король доверял только верховному главнокомандующему, чтобы не посеять панику, поэтому рассказ Гессера не стал для Лукаша откровением. Не слишком удивлен был он и тем фактом, что Адриан решился довериться невесть откуда взявшемуся проходимцу, ввязавшись в его безумный план, который уже сожрал чуть ли не четверть казны. Ситуация была просто катастрофической и монарх цеплялся за любой мнимый шанс спасти своих людей от неминуемой гибели.
Единственное, что огорчало Лукаша, так это мысли о том, сколько сыновей могли вернуться к матерям, вложи Адриан золото в вооружение и бастионы, а не в пустые бредни. Разумеется, Лукаш пытался было намекнуть королю на то, что неуемные фантазии могут дорого аукнуться — но государь и слушать ничего не желал, распорядившись Лукашу лично проконтролировать переговоры. Мало того — отрядил с ним напыщенного болвана Дачса, который не затыкался всю дорогу, стеная на отбитую в седле задницу и паршивую погоду. Впрочем, хоть в чем-то он проявил благоразумность и тоже заявил, что авантюра, в которую они все ввязались — сущее безумство.
Погруженный в глубокие раздумья Лукаш слушал Гессера в пол-уха и не сразу понял, отчего вокруг вдруг повисла звенящая тишина.
