«Кирпичики, идите
Домишки нам латать!»
И, с края и до края,
На всяческий манер
Кирпичики латают,
Кряхтя, С.С.С.Р.
Собою невелички,
Да — умницы они:
Кирпичики, кирпичики,
Кирпичики мои!..
МЭРИ ПИКФОРД
1
В Америке где-то
Судя по газетам,
Есть город такой — «Голливуд»…
И в городе этом,
Судя по газетам,
Лишь киноактеры живут!
И там неизменно
Пред всею вселенной
Сквозь первый в Америке взор,
Как синие птицы,
Трепещут ресницы
У маленькой Мэри Пикфорд!
2
В Париже, на Яве,
В Тимбукту, в Варшаве,
От Лос-Анжелос до Ельца
Пред маленькой Мэри
Раскрыты все двери
И настежь раскрыты сердца!..
И каждый свой вечер,
Стремясь к ней навстречу,
Следят по экранам в упор
Глаза всего света
За маленькой этой,
За маленькой Мэри Пикфорд!
3
И вечером сонным
Для всех утомленных
Своей кинофирмой дана,
Восходит багряно
На киноэкранах,
Как Солнце ночное, она!
И вьется, и мчится
По вздрогнувшим лицам
Тот первый в Америке взор!..
И сколько улыбок
На свете погибло б
Без маленькой Мэри Пикфорд?!.
КООП-ЛАРЕК
Из пары старых досок
Родив себя, как мог,
Стоит на перекрестке
Цветной Кооп-Ларек…
В нем что угодно купишь
В два счета! Он — такой:
По виду — словно кукиш,
Но — очень деловой!
Заморские базары,
Крича издалека,
Шлют разные товары
Для этого Ларька.
Берлин, Варшава, Вена
И Ява, и Кантон
Торгуются степенно
С цветным Кооп-Ларьком!
И тут на перекрестке
От дел таких слегка
Потрескивают доски
Советского Ларька…
И вспоминают, тужась,
Как 8 лет назад
Они лежали тут же
На баррикадах в ряд!
МОССЕЛЬПРОМЩИЦА №…
(не знаю!)
1
Коммерчески спокоен,
В панель упрямо врос
Промышленной ногою
Лоток для папирос!
И, с жаром расширяя
Промышленность, втроем
Перед клиентом с края
Склонились над лотком:
— Прядь упрямая, плюс
Моссельпромский картуз,
А под ним — деловая
Такая
Моссельпромщица N°… (не знаю!)
2
Но, кроме всяких «Пери»
И прочих папирос,
Ведь есть в СССР’е
Еще и — Наркомпрос!
И ночью, совершенно
Забыв про Моссельпром,
Над книгою толщенной
Склоняются втроем:
Прядь упрямая, плюс
Моссельпромский картуз,
А под ним — деловая
Такая
Моссельпромщица N°… (не знаю!)
3
Пожалуй, вы поймете,
Что так всю жизнь сполна
Учебе да работе
Она обречена?!
Она — не морс в стакане!
У ней кровь бьет ключом!
И часто на свиданье
Бегут стремглав втроем:
— Прядь упрямая, плюс
Моссельпромский картуз,
А под ним — деловая
Такая
Моссельпромщица N°… (не знаю!)
ШПАГА ДЕКАБРЯ
На снежной площади, собою
В полдня столетье озаря,
Среди музейного покоя
Белеет шпага Декабря…
И до сих пор еще — в печали
Она вздыхает над собой…
Ее недаром ведь ломали
Над декабристской головой!
Она восстала! И — упала!
Из ножен вырвавшись, она
Была по первому сигналу
Кивком царя побеждена!
И всласть над ней смеялись пушки,
И гроб ее оплеван был!..
Лишь Александр Сергеич Пушкин
Ее стихами окропил…
И, хоть она гремит всесветно,
Но, гладя сломанный клинок,
Нет-нет и вздрогнет чуть приметно
Ее музейный номерок…
СМЕРТЬ ПОЭТА
Знайте: как-то, когда-то и где-то
Одинокий поэт жил да был…
И всю жизнь свою, как все поэты,
Он писал, пил вино и любил.
Обогнавши Богатство и Славу,
Смерть пришла и сказала ему:
«Ты — поэт и бессмертен!.. И, право,
Как мне быть, я никак не пойму!»
Улыбаясь, развел он руками
И с поклоном промолвил в ответ:
«В жизни я не отказывал даме!
Вашу руку!»
И умер поэт…
Более подробно о серии
В довоенные 1930-е годы серия выходила не пойми как, на некоторых изданиях даже отсутствует год выпуска. Начиная с 1945 года, у книг появилась сквозная нумерация. Первый номер (сборник «Фронт смеется») вышел в апреле 1945 года, а последний 1132 — в декабре 1991 года (В. Вишневский «В отличие от себя»). В середине 1990-х годов была предпринята судорожная попытка возродить серию, вышло несколько книг мизерным тиражом, и, по-моему, за счет средств самих авторов, но инициатива быстро заглохла.
В период с 1945 по 1958 год приложение выходило нерегулярно — когда 10, а когда и 25 раз в год. С 1959 по 1970 год, в период, когда главным редактором «Крокодила» был Мануил Семёнов, «Библиотечка» как и сам журнал, появлялась в киосках «Союзпечати» 36 раз в году. А с 1971 по 1991 год периодичность была уменьшена до 24 выпусков в год.
Тираж этого издания был намного скромнее, чем у самого журнала и составлял в разные годы от 75 до 300 тысяч экземпляров.
