Книга «Корабль любви», Тайбэй - Эбигейл Хин Вэнь

Его черные как смоль волосы небрежно взъерошены, словно ему нет нужды беспокоиться о том, какое впечатление производит. На нем оливково-зеленая рубашка и обтягивающие джинсы, а значит, либо у него, либо у кого-то из его окружения очень хороший вкус. Незнакомец высок и подтянут — в реальной жизни я еще не видела парня с такими обалденными налитыми бицепсами.

— Привет… привет… привет![12] — запинаясь, острю я. Мой спаситель выдергивает из уха наушник. Оттуда доносится знакомая милая песня битлов, которая вызывает воспоминания о закрытом ныне ресторанчике «Патио гриль», где я подрабатывала прошлым летом; только такие красавчики туда никогда не заглядывали.

— Эвер Ван? — Парень поднимает и с грохотом ставит на землю мой опрокинутый чемодан. Уголки его губ хмуро ползут вниз. — Ты опоздала на час. Мы тебя заждались.

Через пять минут, уже в микроавтобусе, который отвезет нас в «Цзяньтань», до меня доходит, что в этом Рике У с его умопомрачительными бицепсами есть что-то очень знакомое. Имя? Лицо? Может, я и одурела от джетлага, но мне бы запомнился молодой азиат столь впечатляющих размеров и телосложения. Сиденье скрипит и прогибается, когда Рик усаживается рядом со мной, заняв половину скамейки. Во всех его движениях ощущается точно отмеренная сила и даже своеобразная грация, словно он ни разу в жизни не совершил неверного шага. Тем временем отпечаток его ладони на моем плече медленно синеет, напоминая о том, что я чуть не грохнулась перед ним и остальными пассажирами пятнадцатиместного микроавтобуса.

— Мы раньше не встречались? — осмеливаюсь поинтересоваться я.

— Нет. — Рик погружается в молчание, которое не располагает к дальнейшей беседе, его прежняя участливость испаряется, как брызги воды, попавшие на пол аэропорта. Он вертит в руках мобильник, который не может поймать сигнал. Телефон падает, Рик, выругавшись, поднимает его, вытаскивает и вставляет обратно крошечную сим-карту. О, нет! Я забыла купить в аэропорту сим-карту, как велел папа. Я никогда не страдала зависимостью от телефона, в отличие от одноклассников, но теперь мне даже не сделать отчаянный звонок Меган. Впрочем, есть и положительный момент: мама с папой тоже не смогут мне названивать.

Рик перезагружает мобильник. У него трясется колено, и он кладет на него руку с мощным запястьем, странным беспокойным движением проводя большим пальцем по подушечкам остальных пальцев. Неприступное молчание Рика не вызывало бы во мне такой неловкости, если бы другие ребята вокруг нас не трепались без умолку с тех пор, как я проскользнула на свое место.

Неужели его и впрямь взбесило, что меня пришлось так долго дожидаться?

Лихань, наш водитель и, по-видимому, главный вожатый, встречается со мной взглядом в зеркале заднего вида. Он лет на десять старше нас: худой как жердь, густая копна черных волос, бульдожья челюсть, форменная цзяньтаньская неоново-желтая рубашка и очки в черной оправе. Лихань заговаривает по-китайски, и я вздрагиваю, услышав свое китайское имя, Аймэй, которое он произносит, вычеркивая меня из списка. Ай — «любовь», а мэй — «красота», что по-китайски звучит менее напыщенно. Но никто, кроме дедушки, давшего мне это имя, никогда не использовал его в реальной жизни, дедушка же умер, когда мне было четыре года.

По другую сторону от Рика, у двери, флиртует с горбоносым парнем по имени Марк красивая девушка с прямыми, как карандаши, черными волосами, струящимися по молочно-белому плечу. Рядом с Марком — рано поседевший Спенсер Сюй, который, кажется, берет академический отпуск на год, чтобы осенью участвовать в работе сенатской предвыборной кампании. Я еще не знаю, как зовут девушку рядом с Риком, и мне очень грустно — до жути хочется, чтобы Меган была сейчас здесь, ведь все в автобусе, кажется, уже перезнакомились.

Автобус подпрыгивает на ухабе, когда девушка перегибается через Рика. Ее лицо в форме сердечка сужается к подбородку с ямочкой. Наружные уголки темно-карих глаз чуть скошены книзу. Оранжевое платье, облегающее пышные формы, словно недавно с подиума — в сравнении с ним моя сиреневая футболка с V-образным вырезом и коротенькие джинсовые шорты выглядят убого. Даже если бы я переоделась перед выходом из самолета, у меня нет ни одной вещи под стать этому прекрасному платью.

— Эй, послушай! Лихань хочет, чтобы мы все нашли общий язык. В общем, я Софи Ха — да, как «ха-ха»! Я с Манхэттена, но сейчас живу в Нью-Джерси. Мои родители разбежались, а меня сослали сюда на лето, но я бы и так приехала. А ты откуда?

— М-м… Из Огайо.

Разве азиаты не должны быть сдержанными? А Софи такая общительная! И вся сверкает. Солнечный свет отражается от трех сережек на мочке ее левого уха, с которыми не сравнятся мои скромные «гвоздики». Мне уже чудится, что Софи — этакая смесь Меган и Перл.

— Круто! — отзывается Софи и кладет локоть на плечо Рика, как на большую подушку. Этот парень с его широким выпуклым лбом и небольшим носом смахивает на моего двоюродного брата, хотя у Рика глаза янтарные, а не карие, ближе к цвету его кожи. Кого он мне напоминает? Наушники, буйная шевелюра, атлетическое телосложение… Между Софи и Риком есть некоторое сходство. Форма глаз, пухлые губы.

— Вы, ребята, не родственники?

— Он мой двоюродный брат, — подтверждает Софи, и я не могу не позавидовать всем преимуществам, которые, по-видимому, дает наличие привлекательного кузена-ровесника: к твоим услугам всегда компания его друзей, а также жилетка, в которую можно выплакать любовные горести. — Мы учились в одной школе. Я была в команде чирлидеров, а теперь поступила в Дартмут.

— О, круто… Я занимаюсь танцами: чирлидингом и балетом.

— Отпад! А Рик поступил в Йель, — премило мотает головой Софи, — чтобы играть в футбол. — Она гладит брата по плечу и притворно ликует: — Гип-гип-ура!

— Перестань, Софи. — Рик откидывается на спинку сиденья, еще сильнее хмурится и глядит в окно. — Мы угодили в пробку.

— Сдаюсь, — вздыхает девушка. — Даже я с трудом выношу твою хандру.

Погодите-ка…

Йель. Футбол. У.

— Так это ты! — выпаливаю я.

— Что? — хмурится Рик.

Когда мне было девять лет, папа показал мне фотографию в «Уорлд джорнал»: тощий китайский паренек, родившийся всего на пять дней позже меня, с густыми бровями, которые теперь украшают лоб моего соседа по автобусу. У Куаньмин (Куаньмин значит «яркий свет», фамилия идет в начале) из Нью-Джерси выиграл Национальный конкурс орфографии[13], в то время как я, получившая в четвертом классе серебряную медаль, даже не знала, что существуют следующие туры. «Может, тебе стоит больше работать над правописанием», — намекнула мама.

Когда нам исполнилось двенадцать, У