– У вас ловко получается, – оскалилась в ответ Ясмин, не в силах пошевельнуться.
– Так мы точно не поладим...
– И прекрасно! Потому что я убью вас, как только смогу. Или хотите продать меня в рабство, что вы там делаете с теми, кого захватили силой?!
– Хм. В таком случае расстроится ваш отец, кирия ди Корса. – Он осторожно приподнялся над ней и выпустил из хватки. Ясмин тут же отползла и осторожно поднялась на ноги.
Отец… Вальдер точно знает, где он. Может, посадили в темницу и держат, потому что он им нужен. Может, околдовали. Сейчас Ясмин не сомневалась, что это вполне по их правилам.
– Откуда мне знать, что он вообще жив?
В глазах Вальдера мелькнуло что-то недоступное, но он вдруг ответил просто:
– Он жив.
– Хорошо, – Ясмин устало выдохнула.
Что теперь? Ей не убежать от него вот так, Вальдер доказал, что в два счета догонит и скрутит. И похоже, маг растерял свой настрой на дружелюбность после того, как она снова пыталась его ударить. Так или иначе, он принудит её подчиниться… И неизвестно, что теперь хуже.
Вальдер взял за поводья свою каурую кобылу, которая все это время стояла не шелохнувшись, будто ждала молчаливого приказа своего хозяина, а теперь послушно подошла ближе.– Садитесь, Ясмин, – жестким тоном повелел Вальдер и усмехнулся без тени прежней учтивости. – Бежать сейчас не в ваших интересах. Если вы не желаете, конечно, подвергнуть себя насмешкам: больно забавный у вас вид.
Ясмин зло запахнула порванный подол платья, оголявший бедро почти до самой талии, но потом плюнула на это и невозмутимо забралась в седло, наступив испачканной в земле стопой на услужливо подставленные ладони Вальдера. Он точно знает что-то про отца, это не пустые слова. Хорошо. Сначала узнать всё, потом собрать бумаги, найти Риана и заручиться поддержкой других верных людей. А потом… они еще посмотрят, кто действительно сможет удержать власть на этих землях.
В конце концов, этот чужак не знает здесь ничего.
Ясмин ждала, что он вздумает связать ей руки, но маг не стал. Слишком уверен в собственных силах, хотя у нее было огромное желание бросится на него сверху и вцепиться в горло. Но Ясмин откинула эту мысль. Вряд ли ей одолеть его в такой схватке.
Вальдер неторопливо повел кобылу по зарослям, возвращаясь к поместью по собственным следам. Ясмин несколько раз попыталась править лошадью, сжимая колени и пятки, но та будто ничего не замечала.
– Можете не стараться, кирия. Кара слушает только меня, у нас с ней особая… связь. Вы правда думаете, что я просто так посадил бы вас на лошадь, убедившись в вашей тяге к бегам? – кинул он взгляд искоса и улыбнулся.
– Чудесная лошадка, – буркнула Ясмин, бросив свои попытки.
– Зато мы посмотрели ваши плантации, – продолжил Вальдер. – Я приятно удивлен. Ожидал увидеть здесь совсем дикие джунгли, а вы ухаживаете за землей на совесть!
– Что вы можете понимать о плантациях, живя в ваших каменных городах, – фыркнула Ясмин.
– Вот вы мне все и расскажите.
– Только если вы потом уберетесь отсюда навсегда.
Вальдер только вздохнул, устало повел плечами, но разговор продолжать не захотел. Ну конечно. Решил будто, что она упрямая девчонка, и толку нет! Ясмин на миг почувствовала себя снова маленькой, а он напомнил отца, не спускающего ни единый промах.
Они шли вдоль ровных рядов тростника, который скоро придет пора убирать, и Ясмин, покачиваясь в чужом седле, рассеянно скользила взглядом по зеленым макушкам.
Отец жив, пусть и захвачен магами. Даже не верилось, что её крепкого и здоровенного отца, железно уверенного в своей правоте, какая-либо сила способна одолеть так запросто. В детстве Ясмин верила, что он – нечто незыблемое и вечное. Вечно строгий взгляд, вечно поджатые губы чередовались короткими моментами шумной радости, но потом снова ярость и вспыльчивость при малейшем неповиновении. Уж в ком, а в нем точно южная кровь бурлила по-полной, а еще все чаще давала о себе знать старая боль в колене.
Однажды Ясмин не послушалась отца, скрылась от гувернантки – молодой и очень старательной особы – и отправилась верхом вместе с Рианом и парой верных слуг до вершины Красного холма. Ей было всего пятнадцать и до одури манил запах путешествий и приключений.
Вернувшись домой к вечеру, Ясмин встретила разъяренного отца.
– Маленькая дрянь! – отец ухватил за руку и потащил на второй этаж. – Драть тебя надо было почаще, чтобы дурь из башки выбить! Кто тебе позволил умчаться без моего ведома?! А?
– Что случилось-то, папа? – прикрываясь рукой от его замаха, спрашивала Ясмин. – Я же сделала все, что хотела кирия Мади! Что ты хочешь?! Это просто прогулка!…
Отец все-таки вышел из себя и ударил ее по заду, обидно и сильно.
– Замолчи, говорю! Что мне было говорить гостям, а? Сегодня прибыли из Каейны и поместья Эор, спрашивали про тебя, и что мне сказать было?! Что моя дочь спуталась со слугами и скачет где-то по полям, точно беспризорная девчонка? Бестолочь!
Ясмин одернула платье и упрямо тряхнула волосами. Отец отчитывал ее на весь дом так, словно она совершила страшный грех. Наверняка слышно даже во дворе дома. Но что-то изменилось в этот день, и впервые за все время Ясмин вспылила в ответ:
– Не трожь меня больше! Не трожь, слышишь, – ее голос чуть дрожал, но не от страха – от гнева. Ясмин вырвалась и встала напротив отца, чуть задрав голову, и заговорила: – Я больше тебя не боюсь, хватит! Я выполнила все дела, не указывай, что мне делать. Ты срываешься на мне за мою мать – и я больше не хочу это терпеть. В ваших с ней отношениях нет моей вины! Нет!
Сказанное на удивление не вызвало новую вспышку гнева, а наоборот, точно привело отца в чувство. Ясмин поначалу даже не поверила своим глазам. И, помедлив, заговорила спокойней и уверенней:
– Хватит, правда. Я уже не ребенок, я готова помогать тебе и быть опорой… потому что я тебя люблю! Слышишь? – Она прижала кулаки к груди, глядя на то, как меняется выражение лица, как недоуменно сводятся его брови. – Люблю, потому что ты мой отец, хоть ты и никогда не говоришь мне о том же. И я даже не знаю, есть ли у тебя хоть немного теплых чувств к своей дочери. Но я – твоя кровь! И ты вправе мной гордится, а не оскорблять.
– Ясмин! – начал он резко. – Я буду тобой гордится, если ты перестанешь делать глупости… – гораздо мягче прозвучал вдруг его голос. – И если будешь слушать…
– ....что тебе говорят. Знаю, папа! Я люблю наше поместье и хочу, чтобы здесь все было хорошо. И сделаю для этого все, что в моих силах.
Отец вдруг замялся, будто не зная, что теперь ему сделать. То ли злиться, что она осмелилась спорить, то ли развернуться и уйти, то ли… обнять. Но это было бы совсем небывалое событие!
– Ладно, – он взглянул, явно с трудом удерживая желание выдать новый упрёк. – Вечером жду тебя на ужине собранной и аккуратно одетой. И без опозданий.Замявшись, он все же так и не подошел к ней, а покинул комнату, но Ясмин чувствовала, что задела его за больное, вспомнив мать. И пусть. Зато больше он не посмеет обращаться с ней, как с неразумным дитя, пусть знает, что Ясмин давно выросла и прекрасно всё понимает.
